Для Адлера отказ был серьезным ударом, но трагедией не стал. У него и без того хватало проблем. В Европе уже второй год шла Первая мировая война, которая оказала на Адлера сильное влияние. Один из коллег, общавшийся с ним в это время, отмечал: «Адлер произвел на меня впечатление угрюмого, придирчивого человека, порой сварливого, порой мрачного. Он был полон амбиций, постоянно спорил, доказывая приоритет своих идей. Однако встретив его через много лет, я заметил, что успех сделал его добрее»
[60].
Его супруга Раиса, отправившаяся незадолго до войны в Россию вместе с детьми в гости к родственникам, с началом боевых действий была вынуждена оставаться на родине. А так как Австро-Венгрия и Российская империя оказались в этом конфликте по разные стороны окопов, то воссоединение семьи Адлер оказалось нелегким делом. Раисе с детьми с большим трудом удалось вернуться в Вену через Швецию и Германию.
Самого Альфреда Адлера мобилизовали в 1916 году в армию в качестве военного врача, сначала в госпиталь в Земмеринге, а позднее в гарнизонный госпиталь в Кракове, где он запомнился коллегам своей лекцией о военных неврозах. Последним пунктом его армейской службы стал госпиталь в Швейцарии, куда он сопровождал раненых.
Австро-Венгрия потерпела поражение в той войне и перестала существовать. Вена утратила статус мирового культурного и экономического центра. На смену ему пришли запустение, голод, эпидемии и разруха. В эти годы Адлер вновь обратился к политике, не скрывая своих социалистических взглядов.
Пришедшие к власти социал-демократы начали строить новое общество и новое государство — Австрийскую республику. Зашла речь и о создании новой системы образования, важную роль в которой предполагалось отдать Альфреду Адлеру. В 1920—1930-е годы он инициировал открытие специализированных классов и учебных заведений для детей с признаками невроза или асоциального поведения. Вместе со своими учениками Адлер начал вести курсы для учителей по психологической работе с трудными детьми. Практически сразу ему стала очевидна необходимость консультировать и их родителей. Эти консультации проводились еженедельно и абсолютно бесплатно. Проблемы ребенка обсуждались коллективно — родителями, психологами, учителями. Адлер считал подобную групповую работу чрезвычайно важной, так как ребенок видел, как много людей заботятся о нем и его будущем, и это вселяло в него чувство уверенности в том, что он сможет преодолеть имеющиеся проблемы. Лишь в самых крайних случаях детей направляли в специализированные лечебные учреждения.
Положительный школьный опыт применения индивидуальной терапии привел к ее распространению в венской системе детских садов. При них появились специальные группы, в которых воспитание строилось на принципах индивидуальной психологии. Главной целью воспитания становилось формирование у детей чувства общности, включающего солидарность и взаимопомощь, в позитивную силу которого так верил Альфред Адлер.
Наконец, в Вене была открыта экспериментальная школа, процесс обучения и воспитания в которой полностью был построен на принципах адлерианской психологии. Классы этой школы, состоявшие из тридцати — сорока человек, делились на рабочие группы по пять — семь учеников, в которых обсуждались различные проблемы. Единство учащихся поддерживалось их совместной деятельностью и взаимопомощью (когда дети помогали друг другу в тех предметах, в которых они лучше разбирались). В практику экспериментальной школы вводились специальные «разговорные часы». Одно из посещений подобного мероприятия самим Адлером описала Филис Ботом: «Это было последнее мероприятие в классе четырнадцатилетних мальчиков, которые должны были покинуть школу и выйти во взрослый мир на следующей неделе. Около пятидесяти мальчишек выбрали в качестве темы для обсуждения «Смысл жизни». <…> Адлер тихо сидел в углу большого класса, внимательно слушая дискуссию. Это были мальчики, сформированные его теориями, обучавшиеся храбрости и сотрудничеству, мальчишки, которые учились использовать социальный интерес, а не эгоизм, для достижения жизненных целей. <…> Для Адлера это был совершенно новый и необычный опыт, так как прежде он никогда не видел, чтобы дети были настолько проникнуты его взглядами. Их душевное состояние определялось его духовным началом, их нетерпеливые голоса исходили из его сердца. <…> Здесь сидел создатель, и эта группа счастливых, мужественных мальчиков была его творением». «Он никогда не говорил мне об этом случае впоследствии, — рассказал Р. автору, — я ему тоже. Но у меня было чувство, что это был один из самых счастливых часов в его жизни, и я знаю, что это точно был самый счастливый час для меня»
[61].
Послевоенное время, обремененное экономическими проблемами и крахом прежней системы ценностей, не способствовало поддержке новых идей, тем более в такой сфере, как образование, которая даже в лучшие годы империи не считалась приоритетной статьей расходов бюджета. Но любые кризисы проходят только благодаря энтузиастам, продолжающим просто делать свое дело вопреки обстоятельствам. Именно такими были Адлер и его последователи. Несмотря на распространенную повсеместно нищету, появившиеся в 1919 году адлерианские центры по работе с трудными детьми распространились по Вене очень быстро. Это стало возможно благодаря настоящим педагогам-подвижникам. Со временем, когда экономическая ситуация в Австрии стабилизировалась, влияние адлерианской педагогики не только на австрийскую, но и на международную систему образования значительно возросло. Учителя из разных стран стремились в Вену, чтобы познакомиться с методами Адлера.
Его активная педагогическая деятельность, развитие и популяризация идей индивидуальной психологии не оставляли времени на политику. Адлер сильно разочаровался в этой сфере, которая казалась ему производной от образования и науки. Он теперь сторонился какой-либо идеологии или политической принадлежности, стремясь объединять людей и помогать им вне зависимости от их убеждений. В общем, быть настоящим врачом, в полном смысле этого слова. Некоторых его поклонников подобная аполитичная позиция не устраивала, и они объявляли индивидуальную психологию «марксистской дисциплиной», что, конечно же, не имело никакого отношения к действительности. В какой-то мере такие экстравагантные интерпретации концепции Адлера возникали в силу того, что, много путешествуя по миру, занимаясь популяризацией своих идей, он не уделял должного внимания более тщательной подготовке последователей. Это приводило к появлению весьма разных, порой специфических представлений об индивидуальной психологии, ее методах и целях.
Для разъяснения своих идей, которые Адлер не всегда доступно излагал в своих работах, он всё больше времени проводил в просветительских поездках. Чаще всего посещал США. Приехав впервые в Америку, Адлер столкнулся с вполне обычными трудностями, среди которых главной оказался языковой барьер. Он был прекрасным лектором, но здесь был ограничен в общении. Изучение иностранных языков не являлось его сильной стороной. Зато он был настойчив в стремлении реализовать цели, которые перед собой ставил. В итоге Адлер выучил новый язык, хотя и говорил с характерным австрийским акцентом.
