Но большинство иммигрантов из Российской империи, как, собственно, и из других стран, были ничем не примечательные люди. Среди них оказался и совсем невыдающийся Самуил Маслов, решивший однажды покинуть дом родителей в Киеве и в 14 лет отправившийся на поиски земли обетованной. Он прибыл в Филадельфию, не зная ни слова по-английски и не имея за душой ни гроша. Всё, что у него было, — записка от родителей родственникам, уже перебравшимся в Америку, с просьбой приютить мальчика. В течение нескольких лет Самуил учил английский, подрабатывая где только можно, чтобы хоть как-то прокормиться, а затем переехал вместе с родней в Нью-Йорк. Там он стал работать бондарем, что приносило скромный, но постоянный доход. Там же, в Нью-Йорке, только созревавшем «Большом яблоке»
[311], молодого человека настигла первая любовь. Но как это часто бывает, чувство оказалось недолговечным. Чтобы пережить страдания от неразделенной любви, нет ничего лучше, чем влюбиться снова. Самуил был более прагматичен. Для того чтобы отношения были успешными, лучше выбирать сразу из тех, кто уже тебя любит. Он написал письмо своей двоюродной сестре на родину с предложением приехать в США и выйти за него замуж. Девушку звали Роза, и она, по крайней мере на тот момент, когда получила письмо, была без ума от молодого человека. Недолго думая Роза покинула Российскую империю, пересекла океан и оказалась в объятиях Самуила. А уже 1 апреля 1908 года у них родился ребенок, которого они назвали Авраамом (или на американский манер Абрахамом) в память об одном из умерших родственников. Впоследствии у Самуила и Розы появилось еще шестеро детей — три сына и три дочери, но ни один из них не стал столь же известен, как первенец.
Абрахам уважал, но в то же время боялся своего отца. Он вспоминал Самуила как очень энергичного человека, любившего виски, женщин и драки. Отец практически всё время работал, уходя из дома рано утром и возвращаясь за полночь. Лишь изредка на выходных он проводил время с сыном. По всей вероятности, в какой-то момент брак Самуила и Розы стал рушиться, и глава семейства старался еще реже появляться дома, что не шло на пользу воспитанию детей. Правда, в силу существовавших традиций и влияния родственников супруги Маслоу долгое время не разводились. Они пошли на этот шаг спустя годы, когда Абрахам уже покинул дом.
Что касается матери, то Абрахам Маслоу ненавидел ее. Он считал свою мать жестокой и невежественной женщиной. «Так как моя мать была тем типом личности, который в литературе называют шизофреничным — она была той женщиной, которая сводит людей или детей с ума, — мне было ужасно любопытно узнать, почему я не сходил с ума, — писал он впоследствии. — Я был, конечно, невротичным, чрезвычайно невротичным, на протяжении первых двадцати лет — подавленный, ужасно недовольный, одинокий, изолированный, но в теории это должно было быть намного хуже. В итоге я обнаружил, что брат моей матери — мой дядя по материнской линии — очень любезный и хороший человек по сей день, который жил поблизости, заботился обо мне и затем о моем младшем брате и следующем ребенке. Он любил младенцев и детей и просто заботился о нас каждый раз, когда моя мать беременела. Он, возможно, и спас мою жизнь, психически…»
[312]
Абрахам Маслоу не мог простить матери ее скупость, когда она в отсутствие отца (читай — практически всегда) закрывала на замок набитый продуктами холодильник, разрешая детям вдоволь поесть, лишь когда у нее было хорошее настроение (то есть очень редко). Он не мог ей простить жестокости, когда она в припадке гнева убила нескольких бездомных котят прямо на глазах у Абрахама, пожалевшего их и принесшего их в домашний подвал, чтобы покормить. Роза Маслоу относилась к категории людей, которые, не справляясь с воспитанием подрастающих детей, начинают запугивать их различными способами, угрожая неприятностями в случае «неправильного» поведения. Она была женщиной своей эпохи, поэтому грозила детям за непослушание «Божьей карой». У Абрахама был пытливый ум, и когда ему было четыре или пять лет, он решил проверить, обрушатся ли на него гром и молнии, если он нарушит материнские запреты. Как выяснилось, ни гром, ни молнии не обрушились. Абрахам перестал доверять матери и верить в Бога. Зато он впервые, сам того не зная, освоил азы научного мировоззрения — проверять всё опытным путем. После того как он юношей покинул дом, Абрахам видел мать еще лишь несколько раз в жизни. На похороны к ней он не пришел. «То, на что я реагировал, ненавидел и абсолютно не принимал, заключалось не только в ее внешности, но также и в ее ценностях, мировоззрении, ее скупости, ее абсолютном эгоизме, ее отсутствии любви к кому-либо еще в мире — даже ее собственному мужу и детям, ее самовлюбленности, ее рабских предубеждениях, ее использовании людей, ее предположении, что каждый, кто был с ней не согласен, был неправ, в отсутствии у нее друзей, в ее небрежности и грязи, в отсутствии связей с ее собственными родителями и родными братьями, ее примитивной, подобной животному заботе о себе и своем теле. Я всегда задавался вопросом, откуда происходит мой утопизм, акцент на этике, гуманизм, подчеркнутое внимание к доброте, любви, дружбе, и я понял — конечно, это прямое следствие отсутствия любви матери. Вся моя жизненная философия, все мои исследования имеют корни в ненависти и отвращении ко всему тому, что отстаивала моя мать»
[313].
Когда Абрахаму было девять лет, семейство Маслоу переселилось из бруклинских трущоб, где они фактически жили в еврейском гетто, в более респектабельный район. Здесь он впервые в жизни столкнулся с антисемитизмом. Абрахам был обычным еврейским мальчиком, умевшим читать с пяти лет и обожавшим это занятие. Но для того чтобы попасть в Бруклинскую библиотеку, он был вынужден проходить через кварталы, где жили итальянцы или ирландцы, где мальчишеские банды преследовали любого выходца из еврейского района. Поэтому он должен был придумывать обходные пути, чтобы не быть избитым. Надо сказать, что ему это хорошо удавалось, а наградой за тягу к знаниям становились книги, которые он с упоением читал на протяжении всего дня и не спешил возвращаться домой. Абрахам очень быстро освоил детскую библиотеку и получил разрешение читать взрослые книги.
Когда ему было девять лет, мальчик решил стать участником группы еврейской самообороны — по сути, еще одной банды подростков, которая хотела отстаивать свое место под солнцем в драках с мальчишками из других районов. Абрахам, конечно же, должен был скрыть свою любовь к чтению, это было сделать несложно, но что ему не удалось, так это пройти своеобразную инициацию, чтобы стать своим в банде. Он должен был забросать местных девчонок камнями и убить кошку. Своим среди уличной шпаны он не стал.
Антисемитизм, с которым Маслоу столкнулся в детстве, был распространен не только в подростковых кругах. Большинство учителей начальной школы, где учился Абрахам, были ирландки, далекие от идей гуманизма, национальной и веротерпимости. Некоторые из них открыто насмехались над еврейским происхождением мальчика, заставляя ребенка чувствовать свою неполноценность.
