— Хаос все равно остается в крови, так что наши с Холденом дети будут магами, — продолжила та спокойнее, словно пытаясь убедить саму себя в правильности решения. — Мы получим льготы от императора и щедрый подарок к свадьбе.
Я кивнула, подтверждая ее слова. Магия редка и постепенно иссякает. Когда женятся два мага, их дети, как правило, наследуют хаос, поэтому император всячески поощряет браки между одаренными.
— Я бы наверняка стала воздушницей, как отец. Наверное, это так волшебно — управлять стихией, подчинять себе ветер… Мне снятся сны, где я летаю, не в экипаже, а сама. И эти сны такие настоящие, — она повернулась ко мне, и я заметила, что в ее голубых глазах блестят слезы.
— Что ты, — испугалась я, — Селеста, не плачь…
— Это все нервы перед свадьбой. Лезет всякая ерунда в голову, — она полезла в ридикюль и, вынув оттуда кружевной платочек, аккуратно промокнула глаза. — Знаешь, если бы Холден не тянул с предложением, я бы вовсе не поехала в Академию. А тут сразу явился с кольцом. Побоялся, что меня уведет кто-нибудь из старшекурсников.
— Так может…
— Я выйду за него через месяц, — сказала Селеста твердо. — Не собираюсь горбатиться над книжками и отдавать моего Холдена в руки какой-нибудь шустрой девчонки.
Экипаж плавно снизился, спускаясь к дороге, над нами мелькнула тень городских ворот, и вскоре колеса загремели по брусчатке.
— Вот и Фургарт, — произнесла Селеста радостно, будто и не было тягостного разговора. — Хоть бы поскорей из него уехать.
***
Город, продуваемый всеми ветрами, кутался в крепостные стены и глядел в хмурое небо узкими окошками, похожими на бойницы, однако в нем бурлила жизнь. Зазывалы приглашали в таверны, мальчишки-газетчики выкрикивали свежие новости, две тетки просто ругались у порога дома, а косматая псина лаяла на них, словно желая поучаствовать в споре.
Кучер высадил меня в центре Фургарта, на круглой площади с фонтаном, по другую сторону которой вырастал храм водников, точно вырубленный изо льда. Лошади, сложив прозрачные крылья, сотканные из воздуха, смирно стояли, пока я прощалась с подругой и забирала вещи.
— Твоя мама выбрала хорошее место, — одобрительно заметила Селеста. — Фешенебельный район.
Дом выглядел не просто хорошо, а роскошно: четыре этажа, кованые перила, в огромном светлом холле кадки с пальмами и длинная хрустальная люстра, усыпающая мраморный пол солнечными зайчиками. Мать совершенно не умела экономить и жила так, словно денежные вопросы не заботят ее вовсе.
— Арнелла! Солнышко! — мама распахнула двери апартаментов, и я ступила в теплые объятия. — Я так скучала по тебе, моя девочка!
— Я тоже скучала, — ответила я и поняла, что не вру. Хоть мама и была совершенно невыносима со своей взбалмошностью, назойливостью и постоянным стремлением контролировать мою жизнь, она была моим единственным близким человеком, и сейчас, обнимая ее, я чувствовала себя дома.
***
— Да, аренда дороговата, — щебетала мама, расчесывая мне волосы, — но домовладелец сделал совершенно потрясающую скидку. Кажется, я ему понравилась. Интересный мужчина. Импозантный, в летах, но еще хорош собой. Такая, знаешь, благородная седина…
Кармелла Алетт была уверена, что все окружающие мужчины от нее без ума. Себя она полагала роковой красавицей и, в общем, так оно и было. Золотые локоны, васильковые глаза, отличная фигура и фарфоровая кожа — мама сияла в любом обществе. Однако после смерти мужа приглашения на званые обеды и балы вдруг иссякли. Обнаружилось, что вместо наследства Карлос Алетт оставил лишь долги, и мы вынуждены были продать особняк и переехать в скромный домик в деревушке у моря, где и провели шесть лет перед тем, как попасть сюда.
По большей части я была предоставлена сама себе, и эти годы заполнились волнующей свободой. Лишь три часа в день со мной занималась гувернантка, пожилая дама, морщинистая, как черепаха. Иногда она сбивалась с темы урока и начинала вспоминать молодость, так что я куда лучше была осведомлена о ее кавалерах, нежели о чем-то еще. Все вопиющие пробелы в моих знаниях всплыли в академии, о которой мне теперь хотелось забыть, как о страшном сне.
— …это буквально соседнее здание, но нам все равно придется взять экипаж, чтобы не испачкать платья. Ко тому же будет куда эффектнее явиться в белой карете, чем пешком.
— О чем ты? — нахмурилась я.
— Ты совсем меня не слушаешь! — обиделась мама и в отместку дернула меня за волосы.
— Прости, задумалась. Так где будет этот бал? — спросила я, глянув на нее.
Иногда я жалела, что совсем не похожа на маму, которая выглядела сладкой, как сахарная фигурка на торте.
— У градоначальника! Самые сливки общества! — воодушевленно воскликнула мама и уставилась на меня, явно ожидая ответной реакции.
— Урааа, — без энтузиазма протянула я. Заметив по ее выражению лица, что этого явно мало, растянула губы в улыбке и подняла вверх большие пальцы рук. — Э-гей, мы идем на бал.
— Ты просто не видела наши платья, — фыркнула мама и, распахнув двери в спальню, выкатила стойку с нарядами.
— Которые из них? — уточнила я, увидев ворох шелковых юбок, нечто бархатное и золотое, и еще что-то, расшитое перьями. — Мама, ты потратила кучу денег! И дом этот в самом центре, и экипаж с белой каретой, и…
— И еще я купила тебе украшение, — она с довольным видом вытащила из шкатулки цепочку и застегнула ее на моей шее. Золотой кулон в виде солнышка опустился в ложбинку между грудей.
— Мы не можем себе этого позволить! — с отчаянием выпалила я.
— Брось, — отмахнулась мама. — Да, я слегка влезла в долги, но домоправитель согласился подождать плату за этот месяц, и через неделю я получу очередную выплату твоей стипендии и со всем рассчитаюсь. Ну, что скажешь? — мать потеребила меня за плечо. — Тебе идет золото. Надеюсь, твой деревенский загар скоро сойдет, но даже с ним ты выглядишь чудесно. Наверняка ты самая красивая на курсе, а остальные девочки по сравнению с тобой — бледные селедки.
Она щебетала, радуясь предстоящему вечеру, и мне не хватило смелости признаться, что мое обучение в академии бесславно закончилось.
Скажу после бала. Не буду лишать маму радости.
Меня грызло чувство вины, и я даже не стала спорить, когда увидела свое платье: темно-красное как вино и с совершенно неприличным декольте.
— Тебе есть что показать, вот и пользуйся, — сказала мама, поймав в зеркале мой укоризненный взгляд. — Сегодня ты будешь блистать!
— Ты права, — согласилась я и все же подтянула платье немного выше. Золотое солнышко светилось на смуглой коже, маня прикоснуться.
Интересно, понравилось ли ректору то, что он увидел вчера. Все же он был первым мужчиной, перед которым я очутилась голой.
— Ты так очаровательно краснеешь, — умилилась мама. — Арнелла, солнышко, по здешней моде это очень скромное платье, уверяю тебя. Нам пора подыскать тебе жениха. А все, что у нас есть, — это хаос в твоей крови и внешность.
