А вот потом, после домашнего скота и диких зверушек, уже шли рабские клетки. От неживого к вполне одушевленному. Так сказать, от не самого дорогого к очень ценному. Какой чернуший юморист придумал эту планировку, интересно? Или само собой так сложилось?
— Видимо, рынок просто разрастался самопроизвольно. Сначала был рабский, а потом к нему уже пристроились остальные, — предположил Мез. Он наконец со скепсисом осмотрел загоны. И скривил такое лицо, будто все окружающее не достойно даже его присутствия. Я в очередной раз подивилась настолько достоверной игре.
А вот найденыш Кайден почему-то такими талантами не обладал. Он с явным сочувствием смотрел на людей за забором и недовольно-беспомощно поджимал уши. Ну серьезно, какой из него артефакт?! Если б не двигающиеся на голове меховые отростки, его бы давно спалили!
— Наших там нет, — поделился он. — Я каждый день ходил и проверял. Правда, я не детей искал, Ланса. Но если бы они там оказались — заметил бы, уверен.
Ого! Ты смотри, какой ответственный. Его ж прямо корежит от одного вида, а нет, ходил, осматривал, да еще, небось, очень внимательно вглядывался. Уважаю.
— Было бы странно, если б все было так просто, — кивнул Мез. Он вдруг отвлекся от рабов в клетках на другую живность. У-у-у! Хы…
— Почему эта милая зверюшка продается здесь, среди людей и прочего очень дорогого товара? — поинтересовался мой пришелец, глядя, как продавец осторожно приближается с большим мешком в руках к просторной клетке, в которой сидела самка пустынного… хы-хы-хы...
Небольшая, ладоней пять в высоту, видимо, еще совсем молодая. Она заинтересованно принюхивалась к окружению круглым пухлым носом с умильно розовой пимпочкой на конце. Зверек стоял на задних лапах и деловито осматривался, показывая всем пушистый золотой животик и сложенные на нем черные лапки. Вся такая уютная, кругленькая, мирная на вид — так бы и потискала.
Продавец медленно и осторожно открыл одну из задвижек в самом дальнем углу и молниеносно засунул в клетку матерчатый мешок. А затем отошел на несколько шагов, облегченно выдыхая.
— Змея? — недоуменно взглянул Мез на крупную каменную кобру, которая злобно выскочила из-под ткани и сразу же встала в угрожающую стойку, раскрывая капюшон. — Они кормят змей этими зверьками?
— Э-э-э… ну-у-у… — Я хотела объяснить, что как бы немного наоборот, но не успела, да и надобность пропала — все можно было увидеть собственными глазами.
Золотой с черным охотник радостно взвизгнул и в одно мгновение будто раздулся в размерах раза в три: по всему его телу дыбом встали золотистые иголки, а вдоль хребта поднялся гребень из более крупных шипов, дрожащих от нетерпения.
Кобра зашипела.
Зверек тоже зашипел в ответ, продемонстрировав полную пасть острых и длинных игольчатых клыков. От круглой умильности не осталось и следа. Резкий бросок, глазом и не различить. Бой оказался коротким.
И вот уже зверюга сидит посреди клетки с прежним уютно-безобидным видом плюшевой игрушки, смешно шевелит розовой пимпочкой и торопливо запихивает в защечный мешок половину дохлой кобры. Словно длинную макаронину всасывает. Отчего рожица смешно перекашивается на одну сторону, становясь еще забавнее и безобиднее на вид.
— О, хомяк, — внезапно отреагировал Кайден. — Жаль, мелкой с нами нет, она любит на них смотреть.
— Это… хомяк? — дернул уголком рта Мез, наблюдая за тем, как вторая половина перекушенной пополам змеи исчезает во рту зверька и надутые щеки равняются по величине, делая и без того круглую хомячиху похожей на пушистый мяч.
— Ну да, а что? — не понял Кайден.
— Да ничего, — пробормотал мой пришелец, неодобрительно косясь на то, как я давлюсь беззвучным хохотом.
Смотрел-смотрел и вдруг сказал совершенно загадочную фразу:
— Так вот ты какой, северный олень.
— Чего?! Какой еще олень? Самый натуральный правильный хомяк! — возмутилась я, с нежностью оглядываясь на довольную хомячиху и мысленно прикидывая, смогу ли выкупить зверюшку, чтобы выпустить возле норы. А что, приживется. Хомяки в неволе не размножаются, эту поймали, судя по повадкам, совсем недавно. Видимо, когда молодую самку старая мамаша выперла из гнезда искать собственную территорию. Чем моя нора не новая территория? Змеюк там хватает. Хомяков, собственно, чаще всего покупают, чтобы поселился рядом и жрал всякую ядовитую хрень.
Точно! Вряд ли малышку купят быстро, стоит она до мры. А у меня теперь есть свободные средства…
Так что я решительно ткнула пальцем в свои «свободные средства» и сделала бровки домиком.
— Хозя-а-аин, купи-и-и!
Глава 43
Мез
Забавно. Действительно забавно. Нет, я давно уже подозревал, что местные хомяки далеко не простые зверушки. Но одно дело гадать и размышлять, а другое — увидеть.
Грызуна (хотя какой это грызун, у него даже зубы как у хищника) я купил, но переноску Лали отдавать не стал, хотя негодница очень хотела.
Мало того, на глазах у всей толпы я без колебаний просунул зверьку палец, предварительно незаметно укрепив его металлом и слегка напитав скверной. К моему удивлению, дикий хомяк не стал бросаться на руку, пытаясь отгрызть кусочек. Возможно, был уже сыт, возможно, что-то почувствовал. Зверь заинтересованно понюхал палец, несколько раз лизнул его и… выплюнул хвост от кобры. А затем с истинно хомячьим упорством попытался засунуть мою руку себе в защечные мешки.
— Ы-ы-ы-ы! — Негодная девчонка все еще давилась хохотом, уткнувшись куда-то мне в подмышку, и демаскировала весь мой зверски-артефактный вид. Хотя, конечно, по большому счету окружающим до нас никакого дела не было, все занимались своей жизнью, торговали, покупали, спорили до ора и хрипоты, даже дрались где-то там, за прилавками.
А мы упорно продвигались вдоль узкой рыночной кишки, похожей на извилистое ущелье, куда-то вперед, на зов моего сэвена.
— Ну хватит. — Я отобрал руку у хомячихи и плечо у Лали. И слегка рыкнул на свою спутницу, чтобы не вызывать особых подозрений: — Опять злоупотребила психотропными? Приходи в себя. Мы почти пришли.
Судя по ощущениям, сэвен под маскировкой находился где-то совсем рядом. И когда мы наконец завернули в очередной безлюдный переход, зверь появился перед нами.
— Это… куцырица? — В голосе Кайдена послышалось точно такое же недоумение, как и у меня при виде хомяка. Ну, чувствую себя слегка отомщенным.
— Куцыр! — строго поправила его Лали, отрываясь от меня, чтобы обнять и нежно пригладить взъерошенные перья на груди звероящера. — Самый лучший, даже если яйца не несет.
— Кры-ы-ы, — печально опустил хохолок сэвен, виновато моргая на нас. Он был страшно огорчен тем, что упустил ребенка и даже не смог толком проследить след портала.
— Никто не смог бы, принцип совершенно незнакомый, — со вздохом утешил я, наскоро считывая через ментал весь массив сведений. — Но уже хорошо, что дети живы, целы и сыты. И их даже выводят на прогулки. Значит, у нас в самом крайнем случае есть возможность устроить засаду на рынке и просто дождаться, когда они придут сюда еще раз.
