В чем же были мои прегрешения и в чем я повинен перед своей родиной?
В 1929–1935 гг. (23/III) я работал на КВЖД, причем я туда был командирован Наркомземом РСФСР как агроном для приемки и закупки соевых бобов на посев в 1930 году. Задание было выполнено, а потом по согласованию Наркомзема РСФСР и НКПС в 1930 году я был оставлен для работы на КВЖД в агрочасти, помначальником агрочасти, а начальником в то время был китаец Дун, который до 1931 г. одновременно состоял старшим драгоманом при полицейском управлении г. Харбина, и вот якобы этот Дун меня завербовал, но в чем выразилась эта вербовка, какие материалы или сведения я ему или какому-либо иному лицу или организации давал, никто также мне до сих пор не сказал и не предъявил.
Необходимо отметить, что Рудый кроме этого старался возвести на меня еще ряд тяжелых обвинений, но ни следствие, ни суд не нашли нужными предъявить их мне. Причем показания Рудного относятся к 1937 году, а Резника к 1938 г.
В отношении обвинения меня по п.11-му ст. 58 отмечаю, что нигде, никогда не состоял ни в каких противопартийной или [противо] советской организации, абсолютно никакого отношения к установлению курса золотого рубля и тарифам на КВЖД я не имел.
В период моего пребывания на КВЖД я, как агроном, исключительно занимался вопросами с/х-ва и могу с гордостью сказать, что в этой области я для своей социалистической родины сделал очень и очень много, что при желании можно установить. Например, в пределах Советского Союза были направлены большое количество селекционного материала соевых бобов, которые размножаются на совхозных и колхозных полях нашей родины; химические реактивы; чистокровные орловские лошади, свиньи. Издан ряд книг – «Климат Северной Маньчжурии», которые необходимы для авиации. Подытожена работа агрочасти КВЖД за 12 лет, которая характеризует положительную сторону советской власти в пределах другой страны. Это все, вместе взятое, говорит исключительно о моем патриотизме, как сына своей родины. Оно в действительности так и есть, и вот взамен я имею 15 лет лагерей.
Я еще раз повторяю, что в своей политической и практической работах, как в пределах Советского Союза, так и за пределами, я никаких прегрешений перед своей социалистической родиной не имел, но если следствию и суду надо было меня обвинить в столь тяжких для русского патриота обвинениях, т. е. в измене родине, то мое 3-годичное пребывание в лагерях, где я стал инвалидом, потерял свою дорогую мать, которая не могла перенести столь тяжелого для нее горя, оторванность моя от родины, от общества, в котором я учился, жил, от семьи и знакомых – это все, вместе взятое, дает мне право просить Вас, как Председателя Президиума Верховного Совета Союза ССР, имеющего право миловать советских граждан, облегчить мою участь и применить ко мне частичную амнистию и этим дать мне возможность честно и добросовестно работать в области с/х-ва на колхозных или совхозных полях своей любимой социалистической родины или там, где найдет возможным советская власть применить мои силы и знания, вплоть до посылки меня на фронт для борьбы с немецким фашизмом. И я полагаю, что на склоне моей угасающей жизни я принесу больше пользы родине и обществу, нежели я приношу ее, находясь в лагерях, теряя непроизводительно свои последние силы.
3/IV-44 г.
З/к Устьвымлага 14-го МОЛПа НКВД
Кузнецов.
Архив Международного Мемориала. Ф.1. Оп.5. Д.1348. Л. 143–144. Машинопись. Копия.
Документ 72. Жалоба С.И. Кузнецова Сталину (не ранее 24.10.1944 г., не позднее августа 1945 г.)
Председателю Совета народных комиссаров – тов. Сталину В.И.
От з/к 17-го л/п Устьвымлага – Кузнецова Степана Ивановича.
Жалоба.
Дорогой и любимый Иосиф Виссарионович, обращаюсь к Вам в 3-й раз с жалобой. Первая жалоба была послана 14.11.1942 г. с Верхневеслянского совхоза Устьвымлага, вторая была послана в мае месяце 1944 г. с Котласского пересыльного пункта НКВД СССР, но, к моему большому огорчению, ни на ту, ни на другую жалобы я ответа не получил. И вот в 3-й раз я решил обратиться к Вам с большой надеждой на то, что эта жалоба дойдет до Вас и будет Вами рассмотрена и я на нее получу тот или иной ответ.
Я очень хорошо отдаю себе отчет о Вашей занятости государственными делами, в особенности в данное время, но все же, невзирая на Вашу занятость, я полагаю, что, обращаясь к Вам, как к отцу родному, умоляю Вас обратить внимание и помочь мне, старику, в моей несчастной доле, т. к. вот уже 5-й год по злой воле тех или иных лиц я лишен всего того, для чего я жил, работал и стремился жить, т. е. меня оторвали от ВКП(б), от общественной жизни, семьи и родных.
Работая честно и добросовестно в течение примерно четверти века в рядах ВКП(б) и общественных организациях, не имея никаких партийных, общественных и служебных взысканий, все шло как будто бы хорошо, и вот 25 апреля 1941 г. органами НКВД СССР я был арестован по обвинению ст. 58 п.п.1-а, 11, а 7 июля 1941 г. Военная Коллегия Верховного суда Союза ССР приговорила меня к 15 годам заключения в лагерь, с поражением в правах на 5 лет и конфискацией лично принадлежащего мне имущества.
Находясь в течение 4 лет в лагере, я до сих пор не могу себе представить, за что же я страдаю, за что страдает моя семья, и, к великому своему сожалению, на эти вопросы ответа не нахожу.
Выражаясь словами следователя, ведшего мое дело, к которому я обратился с вопросом, за что меня арестовали, то от него получил классический Ответ: «что же Вы, разве красивше ваших знакомых, с которыми работали на КВЖД и которые давно все арестованы?» Выходит, меня арестовали за компанию, ради перестраховки.
В чем же, собственно говоря, заключается мое обвинение, на чем оно зиждется и на чем оно основано?
Вкратце постараюсь ответить:
В 1929 г. Наркомзем РСФСР, в числе 3 человек, меня командировал в Северную Маньчжурию, на КВЖД для изучения культуры соевых бобов сроком на 8 месяцев, там я пробыл всего лишь 2 месяца и выехал оттуда в связи с советско-китайским конфликтом.
В 1930 г. в январе м-це Наркомзем РСФСР вторично меня командировал туда же для закупки соевых бобов специально для посева в количестве 300 000 пудов. Данное мне задание я выполнил полностью как количественно, так и качественно. По ходатайству Управления КВЖД, советской части, Москва, т. е. Наркомзем РСФСР и НКПС, вопреки моему желанию, предложили мне остаться работать на КВЖД, в Земельном отделе, где я работал в качестве зам. начальника агрочасти, а с 1 декабря 1932 г. временно исполняющим обязанности Начальника Земельного отдела на КВЖД. В связи с продажей КВЖД 7.4-1935 г. я выехал в Советский Союз.
По приезде в Москву я работал в качестве агронома в НКПС, Наркомземе Союза и Наркомзаге Союза вплоть до моего ареста, т. е. до 25.04.1941 г. Причем, выполняя служебные, партийные и общественные работы, и в этот период я так же не имел никаких взысканий по всем вышеозначенным работам.
Мой арест был вызван исключительно на основе лживых показаний бывшего Управляющего КВЖД троцкиста-бандита Рудного Ю.В., который в 1937 г., чтобы запутать следствие и подвергнуть опасности честных и преданных работников партии и советской власти, следствию заявил, что я якобы:
