Бэт хотела подготовить почву. Она собиралась постепенно и мягко расспросить о парне Элис Тил и парне Кирсти, а заодно и обо всех, кто ее интересовал. Только потом она попытается осторожно узнать о чувствах Кирсти к Элис и отвечала ли Элис на эти чувства. Но что-то заставило ее отказаться от этой тактики. Возможно, именно свойственное девушкам стремление защищаться поможет Бэт вывести Кирсти из равновесия и что-то раскрыть.
– Расскажи о поцелуе, – заявила она, желая посмотреть, поймет ли Кирсти, о чем речь, или будет отрицать, что это вообще случилось.
– Ах, это, – отмахнулась Кирсти с усмешкой. Правда, усмешкой невеселой. – Значит, вы слышали… На тот момент это казалось хорошей идеей, но мы были пьяны. Пили текилу в моем доме, пока одевались. Знаете, что говорят о текиле? Одна текила, две текилы, три текилы – пол.
Она ударила ладонью о постель, жестом изобразив падение на пол.
– А потом вы отправились в паб?
Кирсти кивнула:
– Гораздо дешевле сначала напиться дома.
– Так чья это была идея? Я о поцелуе. Не о том, чтобы выпить много текилы.
– Ее.
Показалось ли Бэт или Кирсти действительно сказала это чересчур быстро и чересчур весело?
– И она просто поцеловала тебя перед кучей посетителей паба?
– Да. То есть нет.
– Так да или нет?
– Я сказала, что это была ее идея, но не Элис это предложила. И не я. Она просто согласилась это сделать. Мы пили уже несколько часов, и нам было ужасно весело, но тут к нам стали приставать парни постарше. Решили, что у них есть шанс, и мы не могли от них избавиться. И вот один из них обозвал нас парочкой лесби.
– И как вы отреагировали?
– Я взбесилась и хотела, чтобы они оставили нас в покое.
– Ты, но не Элис? – допытывалась Бэт.
– Элис это тоже не нравилось, но она повела себя по-другому. Стала подначивать их. Обнимала меня за плечи. Прижимала к себе, все в этом роде. А я ради смеха ей подыгрывала. Все это было так глупо, – смущенно пробормотала она. – И чем больше мы нежничали друг с другом, тем больше им это нравилось. Сейчас и объяснить не могу… Мы были пьяны вхлам и висели друг на друге, но неожиданно получилось так, что мы оказались в центре внимания, как на сцене, и все были вне себя от восторга. А потом начали аплодировать.
– И вы поцеловались?
– Кто-то крикнул: «Поцелуй ее!» Я только головой покачала, но Элис, которая была еще пьянее меня, заявила: «Что нам за это будет?» Парни стали обещать нам выпивку, и если они были настолько глупы, чтобы угощать нас…
Она пожала плечами, словно речь шла о пустяках.
– Кто-то и вправду купил нам обеим выпивки и потребовал, чтобы мы поцеловались. Элис поцеловала меня, а я поцеловала ее – в щеку. Но они хотели, чтобы мы поцеловались по-настоящему, так что Элис потребовала еще две порции. Я думала, они оскорбятся. Но другой парень пошел за спиртным, и тогда все стали требовать, чтобы поцелуй был долгим и все такое, иначе мы не получим выпивку.
Говорю же, я сваляла дурака! Но будь вы там, сами бы все поняли! А тогда они покупали нам выпивку, и казалось, что мы на коне, понимаете? Вроде как повернули ход игры в свою пользу. Они платили за наши развлечения, потому что повелись на такой дурацкий розыгрыш. Здешние парни все одинаковы.
– Они повсюду одинаковы, – подтвердила Бэт. – Итак, они снова купили вам выпивку, а ты поцеловала ее в губы. И все?
Кирсти покачала головой и отвела взгляд, но все же продолжала:
– Один предложил купить еще спиртного, если мы станем обжиматься. Всерьез, понимаете? – Она снова пожала плечами. – Мы обе отказались. Я едва-едва могла допить то, что уже стояло перед нами. Но другой парень шлепнул по столу пятеркой, словно этого было достаточно, чтобы мы согласились. Элис просто посмеялась над ним, но он выложил еще пятерку, а его приятель сделал то же самое. Им только что выдали жалованье. Так что они были при деньгах. Вскоре на столе уже лежало шестьдесят фунтов, и они объяснили нам, что сделать для того, чтобы их заработать. Будь я трезвее, посоветовала бы, куда их засунуть. Да и Элис сделала бы то же самое – большей феминистки я не встречала, но по какой-то причине…
– Вы были под влиянием момента.
– Поймите, компания парней обращается с вами как с богинями или кем-то вроде. Они сказали, что мы получим деньги, если пообжимаемся три минуты. Элис так надралась, что заорала: «Сначала деньги! Потом шоу!» Она схватила деньги. Я не поняла, говорила она всерьез или собиралась сбежать с наличкой, и немного испугалась: вдруг дело кончится плохо? Но все стали нас подбадривать и подначивать. Элис только рассмеялась и подмигнула мне. Будто хотела сказать: «Это шестьдесят фунтов, детка». Она сунула деньги в карман пиджака, а парни скандировали: «Хэй-хэй-хэй!» Она подняла меня со стула, поцеловала в губы, и я не сопротивлялась.
– Три минуты?
– Да. Очень долгие три минуты. Они следили за временем, а мы не хотели останавливаться, на случай если они попытаются отобрать у нас деньги.
– Итак, она поцеловала тебя, ты ответила на поцелуй, и вы стали обжиматься, как было сказано.
– Таковы были условия пари.
– И вы его выиграли.
– Да. Они отсчитали последние двадцать секунд, потом стали вопить от восторга. Все были счастливы. Мы отстранились друг от друга, и наконец все успокоились.
– Что вы сделали потом? Остались в пабе?
– Боже, нет. Мне было слишком стыдно, а они хотели, чтобы мы продолжали. Парни пытались заставить нас остаться, орали, требовали, чтобы мы щупали друг у друга сиськи и все такое, так что мы быстренько убрались оттуда.
– И в какое время вы ушли?
– Не знаю. Мы едва на ногах держались.
– Но это было до закрытия.
– О да, задолго. Я бы сказала, около десяти часов. Мы пили с пяти, поэтому нам хватило.
– Куда же вы пошли?
– Домой.
– К тебе или к Элис?
– Ко мне, – ответила Кирсти уже немного тише.
– Кто-то еще там был?
– Папа по субботам уезжает. У него в Ротбери женщина. Мама умерла восемь лет назад, а брат сейчас в армии.
– Значит, весь дом был в вашем распоряжении.
– Да.
Кирсти казалась напряженной. И не слишком охотно отвечала. Мало того, даже поза ее изменилась. Сейчас она сидела прямее.
– Что вы делали? Снова пили?
– В холодильнике нашлось дешевое вино.
– Смотрели телевизор или просто болтали?
– Ставили музыку и разговаривали.
– В гостиной?
Последовала едва заметная пауза, прежде чем Кирсти пробормотала со всей небрежностью, какую только могла изобразить:
