– Именно, – подтвердил директор. – Было доказано, что, если давить в зародыше мелкие проступки вроде вандализма, граффити или попытки намусорить в школе, более серьезные преступления встречаются реже.
– Количество преступлений в Нью-Йорке падает, – согласился Блэк, – но как это применимо в школе?
– Точно таким же образом. Мы нетерпимы к любым видам асоциального поведения. Поняли, что двадцать процентов учеников виноваты в восьмидесяти процентах случаев безобразного поведения. Мы постоянно сталкивались с одними и теми же нарушителями и безжалостно их наказывали. Задержания после уроков в пятничные вечера оказались особенно эффективным способом наказания.
– Значит, вы следили за оставшимися после занятий учениками, когда Элис уходила? – спросила Бэт.
– Да.
– Но было уже довольно поздно, не так ли? Если школа закрывается около трех часов, не держите же вы детей еще шесть?
– Нет. Мы позволяем им идти домой, потом привозим еще на час в заранее определенный временной интервал, специально рассчитанный на то, чтобы вызвать максимальное раздражение у злодея. Это серьезные нарушители с длинной историей проступков.
– У вас когда-нибудь была причина оставлять Элис Тил после уроков?
– Никогда.
– Элис популярна в школе? – спросила Бэт.
– У преподавателей или одноклассников?
– У тех и других.
– С точки зрения преподавателя, могу сказать, что она хорошая ученица, крайне редко – скорее никогда – не дававшая нам поводов для беспокойства. Что же касается учеников… трудно сказать, кто среди них популярен, особенно если ты директор школы. Но мне казалось, что все ее любили. Хотя несколько месяцев назад случился неприятный инцидент.
В дверь постучали. Вошла секретарь школы:
– Простите, мистер Морган, мне нужно собрать журналы.
Директор согласно кивнул.
– Какой именно инцидент? – спросила Бэт.
– Акт вандализма.
– Элис совершила акт вандализма? В школе? – удивилась Бэт.
Директор взглянул на секретаря, выдвигавшую и задвигавшую ящики в поисках журналов. Похоже, ее присутствие беспокоило Моргана.
– Возможно, будет проще, если я вам покажу.
Он встал и знаком велел им следовать за ним. Они прошли по коридору, открыли боковую дверь и оказались на месте, где был припаркован зеленый «ягуар».
– Это ваш? – спросил Блэк.
– Да.
– Хорошая машина, – одобрил Блэк и заглянул внутрь. – И внутри безупречная чистота.
– Я сдаю ее на мойку и чистку. Регулярно. Нам сюда.
Он повел их за угол, к стене небольшой хозяйственной постройки.
– Смотрителю пришлось чертовски долго это отскребать.
Блэк и Бэт подошли ближе к обветренной стене из красного кирпича, на которой все еще оставались следы букв. Блэк прищурился, пытаясь разобрать надпись, которую нанесли на стену белой краской из баллончика. Вопреки всем усилиям смотрителя, можно было еще разобрать очертания каждой буквы и понять смысл:
29
– Вы сказали, что это было довольно давно, – заметила Бэт, рассматривая граффити на стене здания.
– Да, в начале нового школьного года.
– Но кому понадобилось это делать?
– Ревность, – пояснил директор. – Подростковые отношения не всегда бывают зрелыми. Время от времени на детей что-то находит. Это один из таких случаев.
– Элис очень страдала?
– Вполне понятно, что она расстроилась, но мы сумели отгородить этот участок от школьников, никого сюда не пускать и сделать все, чтобы уничтожить граффити.
– Удалось узнать, кто это сделал?
Втайне Бэт ожидала, что это вряд ли возможно.
– Нарушителя нашли и попросили уйти из шестого класса.
– Но как вам удалось обнаружить злодея? – удивилась Бэт.
– Элис встречалась с одноклассником и, когда отношения закончились, вернулась к бывшему парню. Вполне достаточный мотив, чтобы отвергнутый мальчишка попал под подозрение.
– Тони, – поняла Бэт. – Он признался?
Если верить версии Тони, он добровольно ушел из шестого класса, потому что не мог видеть Элис вместе с Крисом. Значит, на самом деле директор вышвырнул его за то, что он изуродовал стену мстительным оскорблением. Если Тони солгал насчет этого, что же еще он скрывает от Блэка?
– Сначала он не принял разговор всерьез, хотя я угрожал ему возможным исключением. Потом он заявил, что все равно хотел уйти, и я подумал, что все к лучшему и больше не о чем говорить.
– Вы считаете, что это определенно был Тони?
– Как я сказал, он во всем признался, – ответил директор, словно это само по себе было достаточным доказательством. – Мне пришлось бы долго искать кого-то еще имевшего обоснованный мотив. Вернемся в школу?
– Пожалуй, лучше продолжить нашу дискуссию прямо здесь, – возразила Бэт. – Я хотела бы затронуть животрепещущую тему.
– Продолжайте.
– Отношения преподавателей с учениками, – пояснила она.
Он неловко поморщился:
– Какого рода отношения?
– Романтического, – выпалила Бэт, но тут же добавила: – И сексуального.
Морган, словно защищаясь, скрестил руки на груди:
– Кого вы имеете в виду?
– Несколько преподавателей занимались этим на протяжении долгих лет.
– Иными словами, вы наслушались сплетен.
– Так это неправда, что некоторые учителя вступали в отношения с девушками-ученицами?
Директор медлил с ответом. Блэк гадал, почему он молчит. Пытался понять, можно ли лгать детективу или хотя бы уклониться от вопроса?
Потом Морган вздохнул, и тут словно прорвало плотину:
– К сожалению, в прошлом случилось несколько инцидентов. Задолго до того, как я приехал сюда, – признался он.
– И один-два совсем недавно.
– Сказать можно все что угодно, только доказать трудновато.
– А когда все это может быть доказано? Когда все узнают, что бывшая ученица живет с преподавателем?
– Если девушка, о которой идет речь, уже не учится в школе, ей больше восемнадцати и она отрицает, что живет с преподавателем, вряд ли мы что-то сможем сделать.
– Даже если очевидно, что отношения начались, когда она еще училась в школе и была несовершеннолетней?
– И как мы это докажем? Разве что застанем учителя и ученицу в страстных объятиях. В противном случае они будут все отрицать, как он, так и она.
