— Ты — мой гость, — настаивал Джош. — Что тебе нравится? Только, пожалуйста, не говори, что Пола Абдул. Или, что еще хуже, Эми Грант.
Чарли, которая была слишком увлечена фильмами, просто не знала, какую музыку она любила. Она всегда слушала то же, что и Мэдди: мрачный альтернативный поп. «Кьюр», конечно, а еще «Нью Ордер», «Депеш Мод», немного «Р. E. M.». Чарли стащила один из сборников Мэдди как раз перед тем, как ее отчим приехал в общежитие за вещами убитой. Время от времени она слушала его и представляла, что Мэдди находится в комнате рядом с ней.
— У меня нет предпочтений, — призналась она, — правда.
— Тогда на выбор водителя.
Джош открыл разделявшую их консоль. Чарли испуганно отшатнулась, когда крышка задела ее руку.
— Вау, ты нервничаешь, — удивился Джош.
Да! Да! Да! И это заметно, поэтому нужно немедленно успокоиться. Чарли одарила его натянутой улыбкой и сказала:
— Было неожиданно, вот и все. Сама виновата.
— Ладно, не заморачивайся.
Он достал кассету в пластиковом футляре. На обложке был изображен голый ребенок, плывущий к долларовой купюре, подвешенной на рыболовном крючке. Чарли уже видела эту картинку раньше. В комнате общежития, у девушки, работавшей в исследовательской асситантуре
[27], на стене висел точно такой же плакат.
Джош вставил кассету в магнитофон и нажал кнопку воспроизведения. Агрессивный гитарный рифф наполнил машину, за ним последовал грохот барабанов и, по горячим следам, буквально взрыв звука. Затем все перешло в барабанный бой, такой же быстрый и устойчивый, как сердечный ритм бегуна после спринта.
Чарли знала эту песню. Smells Like Teen Spirit. Она несколько раз слышала, как эта мелодия билась в стену из соседней комнаты. Но теперь, не приглушенная, она ощущалась как первобытный рев, побуждающий слушателей кричать вместе с ним.
— Тащусь от этих парней, — сказал Джош. — Они потрясающие!
Хотя Чарли не могла сказать того же, она была рада тому, что музыка заполнила все пространство салона, избавив ее от необходимости говорить. Теперь она могла просто сидеть и продолжать думать о Джоше/Джейке/ком угодно и его водительских правах.
Разумеется, возникла еще одна теория: Джош не являлся законным резидентом и нуждался в поддельных правах, чтобы водить машину. Это объясняло дату. И фотографию. И, может быть, даже то, почему они получены в Пенсильвании, а не в Нью-Джерси или Огайо.
Чарли вспоминала, как час назад Джош заехал за ней. Она даже не взглянула на номерной знак «Гранд АМ». Ей это и в голову не пришло. Она была слишком сосредоточена на проверке остальных частей машины на наличие признаков, требующих немедленно ретироваться. Если бы она увидела пенсильванские номера, то наверняка поняла бы, что Джош лжет о себе.
Но она не посмотрела. Ни в тот момент, ни позже, когда он был в «7-Eleven». Пока они снова не остановятся (а это может произойти только через несколько часов), единственный способ узнать, где зарегистрирован автомобиль, это проверить его страховую и регистрационную карточки.
А они, и Чарли это отлично понимает, могут находиться где угодно. Ее родители держали свои в бардачке. Бабушка Норма — в сумочке. А Мэдди, которая водила уродливый оранжевый «Фольксваген-жук», нареченный тыквой, прятала за козырьком со стороны водителя.
Чарли смотрела на закрытую дверцу бардачка всего в нескольких дюймах от ее колен. Открыть его никак не представлялось возможным. Не сейчас. Это однозначно заставит Джоша недоумевать, с чего она решила порыться в нем. То же самое касалось и его бумажника, который теперь упрямо лежал на приборной панели, не сдвигаясь ни на миллиметр.
Прямо сейчас у нее не было другого выбора, кроме как сидеть тихо, пока Джош постукивал по рулю в такт музыке. Наблюдая за ним, Чарли вспоминала уроки вождения с отцом и то, как он задавал вопросы, когда она пыталась припарковаться параллельно или сделать разворот в три приема. Каково ограничение скорости в школьной зоне, когда прибывают ученики? Когда вы едете в тумане, ваши фары должны быть на дальнем или на ближнем свете? Всегда останавливайтесь перед знаком «Уступи дорогу»: истинно или ложно?
Чарли знала ответы. Правила она выучила почти наизусть. Но поскольку большая часть ее мозга была сосредоточена на вождении, правильные слова куда-то ускользали. Она ошибалась. Или слишком волновалась. Или выпаливала ответ (хотя точно знала, что он неправильный) только потому, что чувствовала себя обязанной что-то сказать.
Она понимала, что Джош лжет ей. По крайней мере, она так считала. Все, что ей было нужно сейчас — это доказательства. И хотя она, скорее всего, не сможет покопаться в его бумажнике и бардачке, она может задавать вопросы, пока он расслаблен, и надеяться, что правда всплывет.
Киношная Чарли поступила бы именно так. Задала бы несколько невинно звучащих вопросов. Тех, что не заставят Джоша заподозрить неладное. Они могут ни к чему не привести. Но они и не причинят вреда. Это, безусловно, лучше, чем просто сидеть.
— Я только что поняла, — начала она, пробуя перекричать музыку, — что даже не знаю твоей фамилии.
— В самом деле? Я тебе не сказал?
— Нет.
Джош сделал глоток кофе, не отрывая глаз от дороги. Чарли задумалась, является ли отсутствие взгляда в ее сторону признаком незаинтересованности или признаком того, что он догадывался, о чем она думала, и не хотел подливать масла в огонь ее подозрений.
— По-моему, и ты не сказала мне свою, — ответил он.
— Джордан, — коротко произнесла Чарли.
— Я Бакстер.
Джош Бакстер.
Чарли принимает это имя стоически, несмотря на то что в ее груди происходит маленький хлопок разочарования. Она искренне надеялась услышать «Коллинз». Это заставило бы ее решить, что Джош — просто какое-то прозвище. Может быть, второе имя, которое он предпочитал своему первому, как одна девушка в их общежитии, которую, к ее сожалению, назвали Банни, и она требовала, чтобы все использовали ее второе имя, Меган. Это не объяснило бы всего, но, по крайней мере, немного успокоило бы Чарли.
Теперь она была совершенно взвинчена, в ней кипел страх, тем не менее она пыталась действовать.
— Ты всегда жил в Акроне?
— Я вырос в Толедо, я же вроде говорил.
Черт. Она надеялась, что его будет легко подловить. Если есть на чем. Чарли по-прежнему хотелось думать, что, возможно, он не лжет. Что существует глупое, простое объяснение, почему права в его бумажнике не соответствуют тому, что он говорит ей сейчас.
— Точно, — согласилась она, сделав вид, что вспомнила. — В Толедо. В Акроне живет твой дядя?
