Справа виднелась стойка регистрации, белесая от пыли. За ней просматривались голые пятнистые стены, где когда-то висели картины. Слева находилась гостиная, тоже пустая, если не считать дубового бара и светильников изумрудного цвета, которые висели там, где, должно быть, располагались столики.
Ближе к задней части лобби стойка регистрации и гостиная уступали место широким коридорам, расходившимся в два крыла здания. Чарли пыталась заглянуть туда, подыскивая возможность сбежать, но не видела ничего, кроме входов. Даже в мерцающем свете ламп они являли собой ни что иное, как туннели тьмы.
Мардж, устав рыться в сумке, вывалила ее содержимое на холщовую ткань в грохочущую кучу. Среди прочего там оказались уже знакомая бутылка с хлороформом и платок. Впрочем, другие валявшиеся рядом предметы казались еще более страшными.
Нож.
Больше, чем тот, который Чарли воткнула в Джоша.
Это разделочный нож.
Мардж вынула его из кожаного чехла, обнажив широкое лезвие с таким острым краем, что казалось, будто оно может разрезать кость.
Она положила его рядом с парой плоскогубцев.
Увидев их, Чарли съежилась, ее мышцы заискрились от желания сбежать. Ей стало уже все равно, что Мардж продолжала сжимать пистолет, что сама она связана и физически не способна на побег, да к тому же еще не знает, куда бежать.
Все существо Чарли — ее дергавшееся тело и мозг — лихорадочно искало пути спасения.
Прямо сейчас. Немедленно.
Она сделала паузу и, пока Мардж все еще стояла на коленях на полу, быстро, насколько могла, двинулась к ближайшему выходу.
Французские двери.
Чарли подскочила к ним, надеясь, что они не заперты, готовая прорваться сквозь них в любом случае. Когда она врезалась в створки, они задребезжали, но не открылись. Она еще раз ударила их плечом. Витражное стекло выскочило и разбилось вдребезги.
Через образовавшуюся дыру Чарли увидела каменную дорожку, осушенный бассейн, шезлонги, сложенные как дрова. Она не знала, куда ведет дорожка, вполне возможно, в другую часть «Домика», но ей было все равно. Куда угодно, только бы не оставаться здесь!
Чарли снова попыталась выбить дверь, но не успела получить желаемый результат — ее настигла Мардж. Она дернула Чарли за воротник пальто, потянула назад, рывком уложила на пол. Пощечина. Боль пронзила Чарли, когда она попыталась поднять голову. Белые пятна плыли перед глазами, заслоняли лицо Мардж, забравшейся на нее сверху, удивительно сильной и невозможно тяжелой.
Сквозь туман Чарли видела, как Мардж снова смачивала тряпку хлороформом, прежде чем зажать ей нос и рот.
Еще больше белых пятен.
Накапливаются.
Растут.
Вскоре перед глазами Чарли сформировалась сплошная белая пелена, хлороформ успешно наложил свои чары. Мардж держала тряпку на лице не слишком долго, чтобы не вырубить ее окончательно. Только сделать ее слабой и беспомощной.
Чарли чувствовала, как ее поднимали и усаживали. Как очередная веревка обматывалась вокруг ее туловища и спинки стула. Как белые пятна начинали исчезать одно за другим, подобно звездам на рассвете. К тому времени, когда Чарли снова могла ясно видеть, она была уже крепко привязана к стулу. Мардж стояла перед ней, держа вместо пистолета плоскогубцы.
Страх лавой растекся в груди Чарли.
— Кто ты и зачем это делаешь?
— Ты уже спрашивала, — процедила Мардж. — Мы здесь, чтобы поговорить.
— О чем?
Женщина опустилась на табурет перед Чарли. В ней явно просматривалась твердость, которая никак не сочеталась с ее худым телом, но чувствовалась в ее сжатой челюсти, жестко искривленных губах и темных глазах.
— Я хочу поговорить, — произнесла она с нажимом на каждое слово, — о моей внучке.
Два часа ночи
Интерьер. «Гранд Ам» — ночь
Разумеется, вождение сказалось на его состоянии. К тому времени, когда он добрался до «Домика в горном оазисе», он был весь в поту и мучится от боли. Достигнув вывески с отсутствующей буквой «о», он понял, что не хочет ничего, кроме теплой постели, холодного пива и пары суперсильных таблеток тайленола.
Однако он продолжал движение, потому что ему совсем не нравилась сложившаяся ситуация. Мардж сказала, что ей нужно просто поговорить с Чарли. Это хорошо. Но к чему привозить кого-то в заброшенный отель в Поконосе, чтобы просто поговорить? Это можно было сделать и в закусочной.
Даже если предположить, что ей проще общаться в другом месте, нет никаких видимых причин, по которым бойфренд Чарли должен тайно следовать за ними. «Вольво» проехал знак минуту назад, двигаясь медленно, с выключенными фарами, чтобы Мардж не заметила его.
Здесь происходило что-то странное, и он чувствовал необходимость разобраться.
Он оставался в долгу перед Чарли.
Она не оказалась бы здесь, если бы не его ложь, уловки и полуправда. Ничем из этого он не гордился. Все это было частью работы. По крайней мере, пытаясь оправдаться, он убеждал себя в этом. Вот только истина заключалась в том, что все это было неправильно. Он знал с самого начала, просто старался не обращать внимания.
Потому что работа была несложной.
Так заявила ему Мардж, когда они разговаривали по телефону. Она позвонила ему неожиданно, сказала, что узнала его имя от подруги, чей брат работает полицейским в Скрэнтоне, и что его очень рекомендуют.
— Ни один нехороший парень еще не ускользнул от меня! — похвастался он тогда.
— А как насчет женщин? — поинтересовалась Мардж.
— Увы, многие от меня сбежали, — попытался отшутиться он о своей печальной истории свиданий.
Мардж это не показалось смешным.
— Эта молодая. Ей двадцать. С ней не должно быть проблем. Как думаешь, ты сумеешь мне помочь?
— Обычно я выслеживаю беглецов, — ответил он ей. — И по требованию правоохранительных органов. То, о чем говорите вы, смахивает на похищение.
— Я предпочитаю называть это сопровождением.
Он бы повесил трубку, если бы Мардж тогда не озвучила свое предложение. Двадцать тысяч долларов! Половина будет заранее отправлена ему переводом, остаток он получит при доставке. Боже, он не мог отказаться! Все лето дела шли вяло, его сберегательный счет иссяк. Он уже задержал последний платеж за машину, и в конце месяца ему не хватило бы на оплату аренды, не подвернись какая-то работа.
— Мне необходимы детали, — попросил он.
Мардж рассказала ему о гибели своей внучки от рук серийного убийцы, не скупясь на кровавые подробности. Заколол. Выдернул зуб. Тело выбросил в поле.
— Боюсь умереть и так и не увидеть, как свершилось правосудие, — сказала она. — Если только мне не удастся поговорить с одним конкретным человеком.
