— Ну, я-то уже умираю, — отвечает Мардж. — Тот, кто первым сказал, что жизнь — сука, черт возьми, действительно попал в точку. Жизнь — сука! Отвратная! Именно это я ощутила тогда. И мне хотелось избавиться от своих страданий. Но это желание пропало в день, когда мы похоронили Мэдди. Я смотрела, как они опускают ее в землю, и тут что-то во мне оборвалось. И родилась ярость. Словно тот, кто вырвал мое сердце, заткнул возникшую дыру горячим углем. Пылающим. И я была рада этому чувству. Я смотрела на свою дочь — моего единственного ребенка, только что похоронившего своего единственного ребенка, — и, глядя на нее, поклялась, что заставлю виновного заплатить за то, что он сотворил. Я поклялась, что найду того, кто убил мою Мэдди. И я действительно собираюсь сделать это и выдрать ему зуб. Зуб станет моим самым заветным достоянием, потому что он — доказательство. Доказательство того, что человек, убивший мою внучку, получил по заслугам.
Мардж замолкла и смотрела на Чарли. Та не отводила взгляда, понимая, насколько они похожи. Две женщины, обезумевшие от горя.
— Ирония в том, что, как только у меня снова появилась цель, мне позвонил врач и сообщил о раке, — говорит Мардж. — Моя дочь отказывается это принимать. Она все время твердит, что может случиться чудо. Но это чушь собачья. Со мной не будет никакого чуда. Мое время почти истекло. Вот почему ты здесь.
Она опустила нож и взяла плоскогубцы, давая Чарли понять, что будет дальше.
Возмездие.
То самое, о котором Чарли мечтала в бессонные ночи, когда гнев и маленькие оранжевые таблетки не давали ей уснуть. Ей и в голову не приходило, что кто-то другой, знавший и любивший Мэдди, также жаждет отмщения.
И что именно она станет объектом.
Вместе с тем Чарли понимала Мардж. Уж если сама она винила себя в том, что случилось с Мэдди, то вполне естественно, что и Мардж считала так же. И поскольку Чарли, поглощенная чувством вины и горем, пыталала покончить со всем этим, вполне логично, что Мардж тоже желает покончить с ней.
— Вы привезли меня сюда, чтобы убить, не так ли?
Чарли была поражена тем, как спокойно прозвучал ее голос, что казалось особенно странным на фоне того жуткого страха, который клокотал в ней. То же самое она чувствовала, когда Джош увозил ее из закусочной. Сочетание ужаса и неизбежности.
Принятие.
Вот что, по мнению Чарли, на нее нашло. Мрачное понимание того, что именно так все и закончится.
— Нет, милочка, — возразила Мардж. — Мне нужна информация.
Ее ответ ничуть не успокаивал Чарли. Как и вид плоскогубцев в руках Мардж. Они открывались и закрывались, словно клюв голодной птицы.
— Я ничего не знаю, — произнесла Чарли, задыхаясь.
— Нет, знаешь!!! — закричала Мардж. — Ты была там! Ты видела человека, который убил мою внучку! И сейчас ты расскажешь мне, кто он.
— Я не знаю!
— Что-то ты точно знаешь. Ты же что-то видела. Даже если тебе так не кажется. Мэдди мне об этом рассказывала. О твоих фантазиях. Как ты иногда видишь то, чего нет. Но человек, который убил Мэдди, существовал. Он был настоящим. И твои глаза смотрели на него, даже если твой мозг наблюдал что-то другое. — Мардж постучала Чарли по лбу. — Эта информация где-то тут. Ты отдашь ее мне. Даже если мне придется вытаскивать ее силой.
— Мэдди не хотела бы, чтобы вы так поступали.
Мардж бросила на нее еще более мрачный взгляд.
— Может, и нет. Но, благодаря тебе, она больше не с нами. А теперь я задам несколько вопросов о той ночи. И если есть что-то, чего ты, как тебе кажется, не помнишь… Что ж, я заставлю тебя вспомнить.
Чарли смотрела на плоскогубцы, они продолжали открываться и закрываться, издавая легкий щелкающий звук каждый раз, когда рабочие кромки соединялись.
Щелк.
Пауза.
Щелк.
— Начнем с простого, — предлагает Мардж. — Просто чтобы оживить это воспоминание. Ты была с моей внучкой в ту ночь, когда ее убили?
— Да, — прошептала Чарли. — Так и было.
— Где?
— В баре. Я не хотела идти, но Мэдди настояла.
— Почему же она настаивала? — выдала Мардж. — Я знаю, что причина была.
— Потому что она не любила гулять одна.
— И все же именно так она и поступила? — Мардж с любопытством наклонила голову, будто не знала ответа.
— Да, — согласилась Чарли, понимая, что врать не стоит. Если что-то и поможет ей выбраться из сложившейся ситуации, так это правда.
— Почему это?
— Потому что я оставила ее там.
— Совсем одну, — произнесла Мардж, не потрудившись сформулировать это как вопрос. И это был факт. С которым Чарли пыталась справиться в течение последних двух месяцев.
— Я сожалею об этом! — Ее голос сорвался. — Я очень сожалею об этом! И если бы я могла вернуться и все изменить, то так бы и сделала.
— Но ты не можешь, — прервала ее Мардж. — Это случилось, и тебе придется с этим жить. Теперь это твоя реальность.
Чарли все понимала. Так сильно, что ей хотелось немедленно сбежать в кино. Она жаждала успокоительного отвлечения фильмом — пусть даже тем, который только у нее в голове. Если бы она могла, то вызвала бы его, чтобы избавиться от нынешнего состояния неуверенности, страха и, как она подозревает, физических страданий, причем совсем скоро. Но с фильмами это так не работает. Даже если проектор в ее сознании включится, это не изменит реальности происходящего и того факта, что Мардж намеревается причинить ей боль. Фильмы не могут спасти ее сейчас.
— Что ты сказала моей внучке, прежде чем оставить ее одну?
Чарли тяжело сглотнула, пытаясь тянуть время. Она была не в силах произнести эти слова вслух. Не только потому, что очень боялась реакции Мардж. Она молчала, потому что сама не желала услышать их снова. Она не хотела никакого напоминания о последней фразе, брошенной ею лучшей подруге.
— Ну же! — потребовала Мардж. — Давай!
— Полиция же наверняка вам это сообщила!
— Я хочу услышать это от тебя. Я хочу услышать слово в слово, что ты тогда сказала Мэдди.
— Я… — Чарли снова сглотнула и неожиданно почувствовала, что ее горло перехватил явный спазм, а во рту стало сухо-сухо. — Я сказала ей, чтобы она отвалила.
Долгое время Мардж молчала. Вокруг господствовала тишина, густо нависавшая в темноте вестибюля. Единственное, что слышала Чарли, — щелканье плоскогубцев.
Щелк.
Пауза.
Щелк.
— За это, — наконец произнесла Мардж, — я должна вырвать тебе язык. Но тогда ты не сможешь рассказать мне о человеке в переулке. Как он выглядел?
Чарли заерзала на стуле.
— Пожалуйста, не делайте этого.
