Ольга
Когда я очнулась, меня окружала кромешная тьма. А ещё — боль. Безумная, агонизирующая.
Меня до ужаса поразило и напугало, что я не чувствую собственных ног — они были словно парализованы.
Тяжело дыша и смахивая со лба холодный пот, я попыталась пошевелить ногами, и тут же вскрикнула от невыносимой боли. Ноги пронзило такой болью, будто в них воткнули тысячи и тысячи острых игл.
Превозмогая боль, я начинала растирать ноги, возвращая им чувствительность. Всхлипы слетали с искусанных губ, но я не сдавалась. И уже, через бесконечные несколько минут, моим ногам вернулась подвижность.
Встала с кровати, прошлась по спальне, чувствуя дикую слабость. Тряхнула головой, прогоняя шум и ощущение роя мух в своей голове.
Проверила карман. Противоядие на месте.
Включила приглушенный свет и в изумлении уставилась на свои руки и ноги.
Побежала в ванну и посмотрела на себя в зеркало. Мои вены, что когда-то просвечивали через кожу синевой, сейчас были красными.
Это выглядело очень страшно, если не сказать жутко.
Сглотнула образовавшийся в горле комок и вернулась в спальню. Проверила время и расстроенно вздохнула, когда поняла, что до окончания двенадцати часов ещё целых шесть часов.
— Бастиан, клянусь, я тебя тоже отравлю, только от моего яда точно не будет противоядия.
Осталось только нужный мне яд.
Глава 26
* * *
Ольга
Утром следующего дня у меня ничего не болело, но вот внешний вид был далёк от идеального. Красная сетка вен выглядела жутковато.
Без какого либо настроения пошла работать, пропустив завтрак.
Возле кабинета меня уже ждали трое провинившихся адептов. Багровые мордашки детей вызвали у меня злорадную улыбку. Хоть не одна я сегодня «красивая».
Увидев меня, подростки прекратили шепотки и в изумлении уставились на меня, замерев истуканами с раскрытыми ртами.
— Не прилично так откровенно смотреть на женщину, — сказала им вместо доброго утра.
Те потупили взгляды.
Открыла кабинет и пригласила первыми войти адептов.
Дети, косясь на меня как на исчадие ада, прошмыгнули мимо меня.
Изящно опустилась в своё удобное и воистину королевское кресло и, жестом предложила адептам сесть.
Едва они сели, я сразу перешла к делу:
— Итак, давайте без реверансов и хождений вокруг да около, вы в двух словах мне объясните, почему так рьяно желаете быть отчисленными из АТС.
Дети нервно сглотнули и переглянулись.
Пока они не заговорили, решила узнать их имена.
— Кстати, чуть не забыла — представьтесь и назовите свои факультеты.
— Мы учимся на одном факультете, — буркнул один из них: русоволосый, курносый и с очень умным взглядом карих глаз. — Мы учимся на факультете демонологии. Наш куратор леди Лериона Хальмонт. Моё имя — Кристен Дерэ.
— Тайлер Ванг, — представился другой адепт, у которого была интересная восточная внешность. Очень симпатичный молодой человек, который явно разбил уже не одно девичье сердце. Ему даже багряный цвет лица шёл.
— Шэн Ли Рой, — назвал себя третий.
Быстро записала на обратной стороне фотографий их имена и снова задала уже озвученный вопрос.
— Что ж, я слушаю, господа адепты. Почему вы желаете быть отчисленными?
Снова переглядывания и снова заговорил первым Кристен. Их негласный главарь?
— Я скажу правду, леди Чернова. Мы не хотим учиться в этой дыре.
Его слова прозвучали резко и злобно.
Ли Рой кивнул, подтверждая слова друга.
— Для всех будет лучше, если нас отсюда выпнут, — добавил восточный красавчик.
— Для всех, это для кого? — поинтересовалась я. — Для академии? Для других адептов? Быть может, преподаватели обрадуются вашему отчислению? Или ваши родители?
— Все обрадуются, — насуплено и не очень уверено проговорил Шэн.
— А вы сами? — спросила их.
— Нам тут не нравится, — чуть не рыча, проговорил Тайлер. — Нас как профессиональных никто не воспринимает! У нас нет будущего!
— Что нас ждёт? — начал поддакивать Кристен. — Работа в какой-то захудалой конторке, в которой и клиентов никогда нет? И даже не в мире демонов, из нашей академии туда никого не берут!
— Или будем работать не по специальности, — вздохнул Кристен.
— Если вообще будет хоть какая-то работа… — сказал Тайлер. — Вы ведь не из нашего мира и не знаете… Не знаете, что никто из выпускников нашей академии не добился успеха!
И столько гнева прозвучало в голосах этих детей, что я на мгновение даже посочувствовала им. Но, слава богу, что лишь на мгновение. А потом я вспомнила множество изведённых и погибших от рук этих «чудесных» детишек преподавателей, кураторов, помощников ректора и всякая жалость испарилась, не успев полностью въесться в моё сердце.
— Что ж, очень эпично звучит, — сказала безэмоционально. — Но скучно. Это все причины, по которым вы хотели бы покинуть академию?
— Не покинуть, а чтобы нас отчислили, — сказал Тайлер.
— Почему вы так равнодушны? Мы ведь вам сказали, у нас нет будущего, если продолжим учиться в этой отвратительной академии! — вспылил Кристен.
Ох уж эти гормоны, порой они ведут себя как настоящие сволочи.
Подпёрла подбородок кулаком и посмотрела на троих парней взглядом, которым будто спрашивала их и почему они вообще появились на свет?
— Вы хотели вызвать у меня чувство жалости?
Адепты упрямо вздёрнули подбородки и опасно блеснули взглядом. Подростки явно сдерживались, чтобы мне тут не напакостить и не сказать лишнего.
Хмыкнула и процитировала фразу великого Уильяма Шекспира из книги «Ричард III»:
— У каждого зверя есть чувство жалости… У меня нет, потому я не зверь.
И тут вдруг мне не дали договорить, двери в мой кабинет резко распахнулись и ввалились мои встревоженные коллеги.
— Оля! Ты не пришла в столовую!
— Мы уж подумали, ты того…
Но напоровшись на мой серьёзный взгляд и увидев троих парней, все заткнулись и вампир за всех же и извинился:
— Простите, леди…
— Что-то произошло? Кого-то убили? — спросила обыденным тоном и изящно вздёрнула одну бровь.
— Нет, леди, — ответил граф, — но день только начался. Ещё раз простите.
— Всё в порядке, увидимся позже, — сказала я.
— Кстати, симпатичный цвет вен, — заметила леди Сомуль.
