— Ну всё, маленькая, не плачь, я больше не буду, и ночью обязательно пожалею каждый сантиметр пострадавшей части твоего тела. Прости меня, сладкая, просто ты была в таком состоянии, что по-другому и слушать бы меня не стала, — сев на пол и усадив на свои колени, он гладил меня по спине, успокаивая.
— Продолжай, я хочу всё узнать, — всхлипнула я, утыкаясь ему в шею.
— Ты не обратила внимания на то, как повёл себя кронпринц при нашем появлении? Во-первых, он был поражён, увидев нас вместе. А во-вторых, его шокировало признание короля. Я думаю, что именно наши отцы были инициаторами установки блоков, мой вон, тоже чувствует себя виноватым передо мной, а я всё никак не мог понять почему, но теперь всё встало на свои места. Я считаю, что они испугались за нас, когда мы чуть не погибли от рук того некроманта. И как бы ни было нам больно, и жаль потерянных лет, мы должны их понять и простить. У нас тоже когда-нибудь родятся дети, и нет никаких гарантий, что мы всегда будем поступать правильно, пытаясь их защитить. Ты согласна со мной, моя фея?
Отстранившись и посмотрев ему в глаза, прошептала:
— Кажется, я их понимаю, но простить ещё не готова.
— Тогда давай вернёмся, и ты попытаешься поговорить с Аланом, спокойно его выслушаешь, а потом примешь обдуманное, слышишь, маленькая, обдуманное решение?
— Хорошо, как скажешь, милый, — кивнула я неуверенно.
— Вот и умничка! Пойдём в кабинет короля?
Поднявшись на ноги, я поморщилась — отшлёпанная часть тела ощутимо побаливала.
— Я всё понимаю, любимый, но за твой воспитательный процесс сегодня вечером я тебя покусаю, как и обещала! Всё же ты прав, обещания надо выполнять.
— Согласен, — вздохнул он тяжело, — а пока, давай понесу тебя на ручках, моё избитое до полусмерти сокровище!
— Неси! — разрешила я величественно.
47
ФЛОРА.
Даже не используя портал, Терренс с совершенно невозмутимым лицом нёс меня через полдворца, абсолютно не обращая внимания на встреченных по дороге придворных и слуг, провожавших нас удивлёнными взглядами. Сначала смущённо прятавшая нос в районе его ключицы, я постепенно расслабилась и осмелела, да так, что иногда умудрялась здороваться с теми, кто был мне более-менее знаком.
А когда это наскучило, занялась возлюбленным. Убрав белоснежные волосы за ухо, прижалась губами к гладкой щеке и заскользила поцелуями к шее, покрывая её лёгкими касаниями и укусами. Не выдержав домогательств, мужчина рыкнул, но меня это только раззадорило, и к ласкам присоединился язык.
— Чёрт, Фло, ты издеваешься? Я тебя на важный разговор с отцом несу, а не в спальню. Предлагаешь мне посреди кабинета короля с вставшим, ну ты поняла, стоять?
— Милый, ты же не думал, что я так просто спущу тебе целых четыре шлепка по моей драгоценной попе? Знаешь, как мне было больно и обидно… — протянула я насупившись.
— Прости, маленькая, я больше не буду, — покосился он на меня виновато.
— Никогда-никогда?
— Никогда! В следующий раз, если захочу, чтобы ты меня выслушала, буду целовать столь ценную часть организма особы королевских кровей, а если потребуется тебя наказать, буду заниматься с ней же любовью! — выдал он совершенно серьёзно.
— Чего ты с ней будешь делать? — выдохнула я шокировано.
— Что слышала, сладкая! — улыбнулся он довольно, приводя меня в ступор, и я затихла, переваривая полученную информацию. — О чём задумалась, моя фея?
Потянувшись к его уху, шёпотом спросила:
— А что, так тоже можно? — любимый споткнулся и застонал.
— Боже, Флора, что ты со мной делаешь? Всё, теперь я точно опозорюсь перед королём и кронпринцем! — оценив мученическое выражение его лица, я хихикнула.
Наконец дойдя до нужной нам двери, Тер бесцеремонно толкнул её ногой, занося меня в кабинет Дэймона Несокрушимого. Прошествовав до диванчика, он опустил меня на него и примостился рядом. От соприкосновения с твердой кожаной поверхностью я поморщилась, ибо отшлёпанная попа ещё побаливала. Сев слегка боком, чтобы облегчить неприятные ощущения, подняла глаза на удивлённых родственников и попросила:
— Дедуля, прости меня, пожалуйста…
Пройдясь по мне взглядом, дед хмыкнул и глубокомысленно произнёс:
— Всё-таки в бабушку!
— Определённо не в мать! — вставил отец. — А как быстро он управился, не находишь? Похоже, парень далеко пойдёт! — и тут они оба захохотали, но я решила, что настроение у них слишком хорошее, поэтому сразу же начала это исправлять.
— Папуль, а я только перед дедом извинилась, а вот к тебе у меня есть вопросы, — веселье с отца тут же слетело, подойдя, он занял кресло напротив нас и кивнул, показывая готовность дать ответы.
— Почему вы с Кейгардом это сделали?
— Понимаешь, дочь, вы были слишком молоды тогда и не умели постоять за себя, точнее, за себя-то постоять каждый из вас ещё мог, но будь вы вместе, кинулись бы прикрывать друг друга, совершенно не думая о своей защите. Мы просто испугались за вас и решили дать вам время повзрослеть, и я знаю, ты злишься на меня, а после того, что я скажу, обидишься ещё больше, но я всё ещё считаю, что мы приняли верное решение. Посмотри, кем вы стали: Тер сейчас способен не только защитить вас обоих от опасности, но и, при желании, навалять даже мне, а это ох как не просто. А ты будешь ему надёжной опорой, парой, способной встать рядом и быть с ним на равных, а не просто прятаться за его спиной. Всего этого вы добились, потому что жили ради себя, и думали только о своей безопасности. Если бы мы вас не разлучили, вы с юных лет ставили бы благополучие друг друга выше собственного, а это значит, что принимали бы решения с оглядкой, в первую очередь думая, как это отразится на партнёре, и в этом случае вы не добились бы таких высот.
— Ты прав: я разозлилась и обиделась ещё больше! Ведь вы даже не дали нам попробовать, из-за вас мы потеряли десятилетия, пусть неосознанно, но тоскуя друг по другу и мечтая о той любви, которую вы у нас отняли. И это, папочка, я ещё молчу, что мой истинный, благодаря тому, что он меня забыл, прыгал по койкам других женщин!
— Кстати, да, — взял слово Терренс, — если бы к моей девочке за эти годы хоть кто-нибудь прикоснулся, я бы не отнёсся к этому так спокойно, как сейчас, и, как вы выразились, навалял бы вам, причём обоим, не посмотрев, что второй является моим отцом!
— Что ж, — привлекла я внимание к себе, — извини, пап, но я не могу тебя простить, — после моих слов он обречённо опустил голову, а широкие плечи поникли, будто на них взгромоздили тяжкий груз. Видеть своего сильного, уверенного в себе отца таким, оказалось выше моих сил. Встав, подошла к нему, обняла за шею и поцеловала в макушку, чувствуя, как мою талию обвивают сильные руки, прижимая плотней. — Я люблю тебя, и возможно, мне нужно остыть и смириться с тем, чего уже не исправить, но пока я к этому не готова, — выпутавшись из его рук, повернулась к Теру. — Пойдём, любимый, я покажу тебе свою комнату.
