Поспешно бормочу, отводя глаза.
Непростительно. Перебиваю. Говорю о своих потребностях.
Но сейчас я пользуюсь положением.
Слишком душно. Слишком большой накал. Безумный жар, что раскалил воздух и всю комнату до предела. Я хочу сбежать. Мне нужно выбраться. Вырваться из капкана его глаз!
— Конечно, — на удивление, Бадрид только кивает.
И тут же подхватывает на руки.
Бережно.
Нежно.
Как фарфоровую статуэтку.
И я задыхаюсь от его близости.
От того, как рвано бьется сердце под раскаленной кожей его мощной груди.
Как лихорадочно мечется его взгляд по моему лицу. Как бережно и крепко сжимают его руки.
Голова кружится!
Но…
— Я сама, — упираюсь в его грудь обеими руками, когда Бадрид заносит меня в ванную комнату. Опускает на ноги, прикасаясь к ночной сорочке.
Только теперь замечаю, что на мне.
Белоснежный чистейший шелк.
— Сама. Одна. Прошу…
Это странно. Все странно.
Он что? Всерьез собирается меня мыть?
Нет.
Сейчас это выше моих сил.
Даже думать об этом! Переварить такие разительные перемены! И уж тем более, я не выдержу. Его взгляда. Его прикосновений к моему обнаженному телу!
Я и душ этот выдумала, чтобы запереться от него. Побыть одной. Глотнуть воздуха!
Хотя тело свое я ощущаю очень свежим. От кожи исходит легкий аромат лилий и роз. Значит, меня кто-то мыл!
— Пожалуйста, Бадрид. Прошу…
— Ты уверена?
Его взгляд пронзает так, что подгибаются ноги.
Он откручивает краны, не отводя взгляда от меня. Регулирует тепло воды. Продолжая придерживать меня за талию.
— Я позову кого-то из девушек, чтобы помочь, — и снова буравит. Буравит меня своим сумасшедшим взглядом. Прожигает до костей!
— Нет!
Выдыхаю слишком поспешно.
Ничего не понимаю.
Я в шоке. В полной растерянности.
Прежде Бадрид и нескольких слов со мной не сказал.
После вел себя так, будто я пустое место.
А теперь…
Теперь заботится?
Хочет позвать прислугу, чтобы мне помогли помыться?
Нет.
Все это кажется странным сном. Дикостью. Бредом.
Но в любом случае меньше всего мне хочется, чтобы кто-то из тех девушек, что меня так ненавидят, помогал мне мыться!
— Я сама. Пожалуйста… Бадрид…
Черт! Не могу удержаться! Обращаюсь к нему по имени!
А ведь как должна? Господин!
И даже слабость вряд ли оправдает в его глазах такую вольность! Багиров слишком трепетно относится к таким вещам!
— Хорошо, — кивает, сильнее сжав челюсть.
В глазах на миг появляется дикая вспышка. Молния.
— Я буду за дверью. Если почувствуешь, что тебе трудно, просто позови. Вот полотенца.
Вытаскивает из шкафчика два огромных махровых полотенца. Оставляет на тумбочке у раковины.
Чудеса! Он даже знает, где они находятся? Здесь, не в его комнате?
И выходит. Реально, просто кивает и выходит!
А я прислоняюсь к кафелю. Опираюсь на стену руками, немигающим взглядом глядя в широкую спину, которая скрывается за дверью.
Ничего не могу понять!
Мир кружится перед глазами вместе со стенами ванной.
И правда с трудом удерживаюсь на ногах, даже слегка покачнувшись.
И ледяная вода, которой плещу в лицо, не приводит в чувство!
Что случилось за это время? Мир сошел с ума?
Отбрасываю мысли.
Пытаться понять Бадрида слишком неблагодарное дело. Мне однажды уже показалось, что я его понимаю, чувствую его чувства!
С наслаждением потягиваюсь, выгибая затекшее тело, минут пять просто постояв под приятными струями теплой воды. Давно не позволяла себе эту роскошь. Никуда не спешить. И просто с наслаждением помыться.
Намыливаю голову ароматным шампунем. Стону от наслаждения, растирая тело мочалкой с пахнущим розами гелем.
Все тело начинает покалывать. Будто маленькие иголочки впиваются в кожу. Будоражат. Заставляют тело оживать.
Понимаю, что это тот самый запах.
Тот, который исходит от моей кожи. Значит, меня мыли именно этими средствами?
Выходить не хочется. Так и осталась бы здесь.
По крайней мере, хотя бы до тех пор, пока Бадрид не вспомнит о своих важных делах и не уйдет из этой спальни, оставив меня одну. Находиться с ним рядом слишком непросто.
Зажмуриваюсь, в очередной раз становясь с головой под струи воды.
И вскрикиваю, приоткрыв глаза.
Он здесь.
Совсем рядом.
Тяжело дышит. Ноздри раздуваются, как бешеные.
Вот сейчас по-настоящему пронзает. Испепеляет диким обжигающим взглядом.
Словно не смотрит.
А касается.
Обжигает.
Обхватывает все мое тело еще сильнее, чем упругие струи воды.
47 Глава 47
— Я же просила, — выдыхаю, задыхаясь. Почти захлебываясь водой. И его дикой энергетикой, что вонзается во все внутренности.
— Просила…
Боже! Что я несу! Разве я имею право просить?
— Ты слишком долго, Мари. Я должен был убедиться, что все в порядке.
Рвано чеканит хриплым голосом.
И каждый звук не иголкой. Ножами. Вонзается прямо под кожу!
— Я выйду. Не будь долго, — выдыхает сквозь сжатые челюсти.
А сам не шевелится. Так и продолжает стоять, пронзая меня совсем почерневшими глазами.
И воздух становится раскаленным. Тяжелым. Искрящим током.
Я даже пошевелиться боюсь. Кажется, что этот воздух меня сейчас ударит. Обрушится на меня похлеще самых сильных струй воды!
Его взгляд скользит ниже.
Останавливается на губах, оставляя ожоги.
Жадно впивается в шею.
Обволакивает грудь, заставляя почувствовать, как полушария сжимаются.
Эти глаза способны прикасаться даже на расстоянии! И, кажется, могут вышить дух! Сломать. Убить. Заморозить или испечь жаром. Заставить взлететь, подняться в воздух.
