— Время объединяться. Как никогда раньше. И еще. Мари моя женщина. Нравится вам это или нет. Моя. И я прошу вас относиться к ней соответственно. Со всем уважением.
— Охренеть!
Арман поднимается со стула. Яростно мерит комнату шагами.
— Нет, ты вообще себя слвшишь, Бадрид? Объединяться? Ты серьезно? Так мы давно объдинились! Это тебя только выловить невозможно! А вернее, из постели вытащить!
Скриплю зубами, откидываясь на спинку кресла.
В чем-то, по большому счету, он, конечно, прав. Но и относиться так к Мари я не позволю!
— И теперь! В самый разгар! Вот скажи мне. Куда ты делся? Ты, мать твою, на сутки исчез, Бадрид! А теперь что? Натрахался наконец? Решил вспомнить, что где-то у тебя есть дела? Обязанности? Семья, мать твою? А потом что? Опять нас бросишь и поскачешь трахаться, как кролик? И мы тебя неделю выловить не сможем? У тебя что? Медовый, на хрен, месяц? Или половая зрелость вдруг началась? Или скорее, незрелость. Потому что в зрелости пора уже как-то уметь сдерживаться и понимать приоритеты! И, главное, на хрен, с кем!
— Заткнись. Арман. Просто. Сейчас. Заткнись. Пока ты не сказал лишнего. Мари моя женщина!
— Да?!!! Твоя? А я думал, она выкуп. Я думал, она шлюховское отродье, которое ты должен был вырезать! А она, оказывается, теперь, мать твою, женщина!
— Молчи. Это мое дело. И только мне принимать решения.
— Серьезно? Твое? Вот правда? Тогда скажи мне. Скажи, бадрид. С каких херов мы тогда на Романа наехали? Из-за чего вся эта война началась? Не из-за того же? Что он совсем не ту решил возомнить своей женщиной, вместо того, чтобы поступить, как должно?
— Мы приняли его выбор. А он его отстоял.
— Да! Да, мать твою! Приняли! Только вот отстаивать ему тяжело очень этот выбор пришлось. И дорого. Для всех для нас очень дорого! И то! Роман из семьи ушел! Давно ушел! С него другой спрос! А ты. Ты не просто никуда не ушел. Ты лицо этой семьи. И не можешь вот так!
— Я готов принять твой выбор, — Давид неожиданно сжимает кулаки, перебивая Армана.
— Готов. Но только при том условии, что ты примешь мой.
— У тебя совсем другой расклад, Давид!
Вспыхиваю. Черт! С каких пор мы дожились до того, чтоб из-за такого воевать между собой!?
— Не тот? А почему? Почему, Бадрид? У тебя, значит, тот расклад, а у меня, блядь, не тот! Можно подумать эта… Без обид, брат. Но ты сам понимаешь, какое место она занимает. И эта Мари уж точно не может быть достойным выбором для главы рода Багировых!
— Вы еще подеритесь, — Арман закатывает глаза. Как поведось в последнее время, вытаскивает бутылку виски из бара. Опрокидывает себе в горло прямо так.
— Все. Брек, — отшвыривает пустую бутылку в угол, вытирая губы тыльной стороной ладони.
Блядь. Не пойму. Вот откуда в нем это все, а? Вроде всех учили приличиям! Но Арман непробиваемый! И никакому обучению, если он не хочет, кажется, вообще не поддается.
— Потом за баб разговор заведем. Сейчас забыли. Все, на хрен. Баста. Табу. Кто первый ляпнет, тому хук от меня. Без предупреждения и прямо в челюсть. Что с серверами? И что по твоей прослушке? Нашли?
— Мне надо было из дома пропасть. Пока людей всех перетряхивали вместе с домом. Охрану сменили. Но прослушки не нашли. И это хреново. Потому что она явно есть! Но дом перевернули. Лучшие специалисты. И поэтому выхода другого нет. Санников тебе, Давид, так и не ответил. Придется засунуть в задницу свою гордость и пойти к нему еще раз. Только уже не так. Иначе. Через Градова. Он же его лучший друг. Пора и Роману подключаться к тому, что наворотил. Ты знаешь, где он?
— Сегодня у Романа бой, — кивает Давид. Подтверждая мою старую догадку, что он все же общается с изгоем-братом. Ну, или, по крайней мере, следит за его жизнью.
— Тогда чего ждем? Поехали!
65 Глава 65
* * *
Блядь, не понимаю, как он может вот так вот жить?
Нет. Драка это хорошо. Это мужское.
Нас всех тренировал тот, кто вырастил не одного чемпиона мира по боям без правил. Жестко тренировал, да и сейчас мы иногда в зале дерем друг друга с братьями до мяса. Давно, кстати, не дрались. Пора бы устроить хорошую разминку! Заодно и дурь выветрится из головы каждого!
Но чтобы вот так. Выбрать это делом своей жизни!
Это же несерьезно. Игра какая-то. Баловство.
Ну, чемпион мира. Ну, пояса. Медальки. Как игрушки для пацана, ей — Богу!
Ради чего? Чтобы что-то доказать? Но так и жизнь просрешь, и доказывать будет некому.
Этот зал. Эти орущие люди. Бляди, которые сходят с ума от накачанного тела и швыряют в него свое белье.
Этот ор дурной озверевшей от адреналина толпы.
Неужели ему и правда это может нравится?
Но он же Багиров! В нем тяга к большему. К серьезному должна быть!
А живет, как простолюдин какой-нибудь. Драки эти. Девчонка тоже хрен знает из каких задворок.
А Мириам Вольская реально княжеских кровей была. На брачный договор с которой он так наплевал. Кровавыми, блядь, плевками.
Счастье еще, что Вольские достаточно благородны, чтоы не размениваться на мелочную месть.
Ушли с гордо поднятой головой. Правда, и все контракты с нами разорвали.
Перевожу взгляд на Армана, мрачно смотрящего на брата. Так и цедит свой виски с горла. Как будто в этой дикой толпе он в своей стихии.
Все-таки близнецы. Не зря мне иногда непонятно, в кого Арман такой пошел. Похожи. Слишком похожи. Но не удивлюсь, если они сцепятся сейчас прямо здесь. Оба же взрывные и никого не слушают. Зато эмоции им иногда так закрывают глаза, как будто красная тряпка на глазах у быков.
Черт.
Надо было без него ехать. А то разговор может и не выйти сейчас с Романом.
Оборачиваюсь к Давиду, и тут же дергаю его за руку, вниз, усаживая обратно на место.
Твою мать! Только этого мне не хватало!
Прослеживаю взглядом за его и только стискиваю его руку так крепко, что трещат кости.
— Не горячись, Давид. Успокойся. Не место и не время. И вообще, Саида не для тебя. Забудь уже об этом.
— Твою мать. Нет, ну какой урод! Какого хрена он ее сюда притащил?! В такое место приличных женщин не водят! Я ему сейчас голову оторву! И с каких херов ты решаешь, кто для меня, а кто нет, а, брат?
Это катастрофа.
Кажется, пытаясь разрулить войну, мы сейчас ее только усилим.
— Не я решаю, брат. Не я. Саида его невеста. Это не я решил. Как и ту вражду, что сделала наши семьи врагами. Тоже не я. Но их оба рода сейчас в стороне от нашей войны. И если мы еще сейчас их против себя настроим, то можем прямо тут же и застрелиться. Потому что удержать уже ни хрена не удастся. Ты же сам видел взрыв. Сам знаешь. Тут уже не месть. Тут уже нашей крови хотят. И нам надо суметь сохранить спокойствие.
