На этой возмутительной ноте я вырубаюсь.
Из глубокого и крепкого сна меня вырывает одеяло, натянувшееся под чьим-то весом, а потом мне на голову падает что-то тёплое и тяжёлое.
Я в ужасе распахиваю глаза, и вижу, как на мне сидит Соня, улыбаясь.
— Ку-ку, — произносит радостно она.
— Ку-ку, — растерянно отвечаю ей я, и перевожу взгляд на Элиаса. Он стоит возле кровати, сложив руки на груди и приподняв бровь в немом вопросе «я говорил, что это сделаю? Получай».
Но… как? Соня не выглядит ребенком, которого нагло похитили из рук бабушки и увезли черт знает куда. Она скорее смахивает на крайне довольного жизнью человека, на носу у которого размазаны остатки розового йогурта, судя по всему.
— Как ты умудрился? — вырывается у меня вопрос, а Элиас тихо смеётся.
— По-твоему, это было задание, которое я не смог бы выполнить и ты решила взять меня на «слабо»? — хмыкает он, — извини, что не оправдал твоих ожиданий.
— Я не верю, что моя мать отдала тебе просто так ребёнка…
— Нет, конечно. Она была здесь. Ты просто слишком крепко спала.
— А кто привёл Соню ко мне?
— Я, — пожимает плечами Эли.
— И она от тебя не попыталась убежать? — подозрительно интересуюсь я, а он криво улыбается.
— У меня есть младшая сестра, Анастасия. С тех пор я выяснил, что почти любого ребёнка можно подкупить вкусной едой.
Я фыркаю и тру ладонями лицо, пытаясь проснуться, пока Соня стягивает с меня одеяло. Надеюсь, Элиас не подкупал её шоколадом или чипсами.
— Боже, я уснула и не позвонила Регине. Кажется, у меня проблемы, — обречённо произношу я, вспомнив, как валялась на кровати, пытаясь справиться с головокружением. Сон помог. Чувствую я себя превосходно физически, зато в душе скребет я страх перед перспективой потерять работу. Капец.
— Забудь. Тебе выписали больничный, Настя. Регина получит его завтра.
— Кто?
— Врач, кто же ещё?
Я задумчиво смотрю на бывшего друга детства.
— Элиас… я совру, если скажу, что не чувствую себя сейчас крайне неудобно. Зачем ты это сделал? Я бы сама…
— Никольская, — неожиданно вкрадчиво произносит мужчина, — самостоятельность во всем — плохая черта в женщине.
— Мне прикинуться домашней хомячихой, как выразилась твоя сестра?
Он морщится в ответ.
— Нет, Настя. Хотя, иногда это полезно. Иначе как ты узнаешь — способен ли человек позаботиться о тебе, если ты ему это не позволяешь сделать? Несомненно, ты умная и стойкая. Ты можешь все. Но нахрена?
Я осторожно пожимаю в ответ плечами, и ловлю на себе ироничный взгляд серых глаз.
— Спасибо, — произношу я спустя несколько секунд, хорошенько подумав, — не знаю, как тебя благодарить.
На секунду губы Элиаса трогает едва заметная улыбка, которая исчезает так же быстро, будто и не было. Но я успеваю её заметить и подозрительно смотрю на него.
— Меня каждый раз подумывает пошутить, Настя. Но вряд ли эта шутка тебе понравится. Ты продолжишь пускать слюни в подушку или тебе полегчало? — Мужчина бросает взгляд на настенные часы, — скоро девять, и я, если честно, сомневаюсь, что смогу её заманить спать клубничным мороженым, — Эли кивает на Соню, которая с головой залезла под одеяло и сейчас возится там с громким шорохом.
Понятно, чего натрескался этот ребёнок. Элиас, блин.
— Я уложу её. Спасибо ещё раз, Эли, — произношу я, а тот, закатив на секунду глаза, и что-то сказав одними губами, выходит из комнаты. Я окликаю его, когда он уже собирается закрыть дверь, — эй, Эли!
— Что?
— Ты ведёшь со мной так, потому что я была твоей подругой, или это такой способ ухаживать за женщиной?
Он выглядывает из-за дверного проёма с ехидной улыбкой на лице.
— Конечно же, я делаю это по старой дружбе, Никольская. Приходи потом по-дружески выпить чашечку кофе на кухню.
И он закрывает дверь.
Я изгибаю вопросительно бровь. Кажется, с Элиасом мои детекторы тонких намёков сломались. Или это был не намёк?
Эпизод 44. Настя
Соня засыпает почти мгновенно, стоит только ее голове коснуться подушки. Она задумчиво смотрит на фонарик за окном и медленно закрывает глаза. Я подтыкаю хорошенько одеяло, чтобы ей было теплее и выпрямляюсь.
Всё это так странно. Я задумчиво осматриваю комнату, прислушиваясь к тишине — только откуда-то доносятся едва слышные голоса и музыка. Видимо, Элиас включил телевизор. Или смотрит видео на телефоне. "Это очень странно", — повторяю я мысленно, — "внезапно ворваться в жизнь человека, которого не видел пятнадцать лет".
Я не могу чувствовать себя уютно, поэтому уговариваю себя выйти и просто пообщаться с Элиасом, словно мы старые добрые друзья. Спросить его, как и чем он жил, а там, может, дойдёт дело и до смешных историй, и станет легче общаться…
Погладив Соню по волосам, я выхожу из комнаты.
Элиаса я нахожу на кухне. Он задумчиво смотрит в экран смартфона, что-то на нем набирая, а рядом стоит коробка с пиццей. Ещё запечатанная. Услышав мои шаги, мужчина откладывает смартфон в сторону и складывает руки на груди, посмотрев на меня.
— Ты обещал кофе, но давай обойдёмся без него. Сам видел, что вышло, — шучу я, чтобы разрядить обстановку. В первую очередь для себя, потому что Эли, вроде как, на вид расслаблен.
— Я уже понял. Могу сделать молоко с привкусом кофе, Настя.
— Тогда ладно, — улыбаюсь я, и сажусь на свободный стул. Элиас продолжает меня разглядывать. Пристально и пронизывающе. Я приподнимаю брови, — Чего не так?
— Расслабься, Никольская, — медленно произносит он, — ведешь себя явно напряжённо. Ты у меня дома, но я вроде как гостеприимный хозяин и под юбку тебе с порога не полезу.
Я издаю тихое «кхм».
— Потому что на мне брюки?
Он ухмыляется и отворачивается к кофемашине. Выставляет там программу и пихает чашку.
— Тебе полегчало? — интересуется он, проигнорировав мой вопрос, а я пожимаю плечами.
— Да. Отпустило.
— Есть хочешь?
— Да не очень…
Он замолкает, а я уныло думаю, что разговор у нас не очень клеится. Мы продолжаем общаться вежливым фразочками, как простые знакомые, которые случайно пересеклись в баре.
— Как ты вообще проживал? — интересуюсь ненароком я, а Элиас тихо хрюкает. Я замолкаю и возмущённо смотрю, как у него подрагивают от смеха плечи, — эй, а что смешного я спросила?
— Извини. Просто ты забавно пытаешься завязать беседу, — он разворачивается ко мне, с улыбкой на красивых губах, и иронично смотрит на меня, — можешь не заходить так издалека. Просто спроси, что тебе интересно из моей жизни.
