Вчера он впервые испытал сильнейшее отвращение к любимой женщине. Буквально воротило от ее вида. Сегодня же с не меньшим отвращением обнаружил, что до сих пор ее хотел. Его члену было глубоко безразлично, что перед ним предательница. Встал колом, грозя прорвать штаны.
— Ты хочешь, чтобы я разделась полностью? — спросила Аня, закусив губу.
При этом смотрела прямо в глаза, бесстыжая дрянь.
Ну нет, такого зрелища Тигран точно не выдержит.
— Не надо полностью, — цокнул он языком. — Иди к столу и делай, как я велел.
Аня подошла к столу, отодвинула подставку с ручками, телефон, и легла вперед грудью, сложив руки перед собой. Тихо застонала во время соприкосновения кожи с поверхностью дерева. Может быть, холодная?
«Терпи, милая… это далеко не самое страшное, что ты сегодня испытаешь…»
Тигран громко сглотнул, оглядывая потрясающее зрелище круглых молочно-белых «булочек». Черные стринги совершенно не прикрывали их. Подошел, засунул палец под полоску ткани в том месте, где трусики почти исчезали между ягодицами, немного погладил. Вытащил палец и провел ладонью по попке. Почувствовал, как Аня задрожала. Кожа на ее пояснице и выше вдруг покрылась мурашками, а изо рта вырвался полувздох-полустон.
Чувствительная девочка, всегда этим отличалась. Самая отзывчивая из всех, какие у него были.
Однако она очень глупа, если думала, что он собирался наградить ее оргазмом за то, что она сделала. За измену мужу она достойна весьма конкретного наказания, и оно не включало в себя удовольствие.
Тигран потянул руку к ремню. Расстегнул и вытащил его из брюк, пару секунд полюбовался на широкую черную полоску кожи с железной бляхой. Потом сложил его вдвое, замахнулся и звонко припечатал им попку Ани.
— А-а-а… — завопила она.
Попыталась подняться, но Тигран не дал, прижал ее к столу свободной рукой, фиксируя на месте.
— Не дергайся! — рявкнул он, разглядывая, как краснеет кожа на месте удара.
Потом замахнулся еще раз и без всякой жалости снова полоснул по ягодицам.
— Тигран, не надо! — в ужасе завизжала Аня и задергалась под его рукой еще активнее, стремясь вырваться.
— Не надо, говоришь? — выдохнул он. — Ты же хотела наказания!
— Не надо… — сквозь всхлипы прокричала она.
Тогда Тигран отшвырнул ремень, схватил Аню за волосы, поднял со стола и заставил встать ровно. Зашипел ей на ухо:
— Думала, я тебя сейчас сладко трахну, да, милая? А потом пойдем, заберем вещи, и домой? А вот нет. Шлюх не трахаю! Все, что ты заслужила за предательство, — ремня по заднице, ясно? А теперь пошла вон отсюда…
Сказав все, что хотел сказать, он пихнул ее в спину в направлении дивана, где лежала ее одежда.
Сложил руки на груди и с высоты своего роста наблюдал за тем, как Аня, всхлипывая, принялась одеваться. Никогда в жизни не видел, чтобы она собиралась с такой скоростью. Трясущимися руками натянула юбку, блузку даже застегивать не стала, сразу накинула поверх нее шубу и бросилась к двери.
Но на выходе мерзавка все же обернулась, полоснула по нему таким обиженным взглядом, будто это он ей изменил, да к тому же избил до полусмерти.
— Я была права, что тебе не сказала! Знала, что ты не простишь… — И выбежала вон.
Глава 10. Без него
Вылетев из кабинета мужа, красная с ног до головы, Аня принялась застегивать шубу.
— С вами все в порядке? — спросила Ануш.
«И ты тут как тут!» — простонала Аня про себя.
Впрочем, против Ануш она ничего не имела. Секретарь мужа, добрая, отзывчивая девушка с невероятно длинными темными кудрями, нравилась Ане. Они нередко болтали, когда она заходила к супругу на работу. Она даже поздравляла сотрудницу с днем рождения.
Однако сегодня было не до вежливых речей.
— Извините… — пробубнила Аня, глотая слезы, и поспешила вон.
Еще никогда так быстро не бегала по лестнице на каблуках, как сегодня. И уже почти на выходе натолкнулась на Артура Левоновича, бухгалтера, грузного и седовласого, как и многие бывают в почтенном возрасте. Побывав на всех корпоративах фирмы вместе с супругом и периодически навещая его на работе, Аня была знакома практически со всем персоналом. Общалась с работниками вежливо, обходительно, поздравляла с праздниками. Ее любили, также охотно общались.
Вот и теперь Артур Левонович преградил ей путь и с хмурым выражением лица тут же учинил допрос:
— Анечка, вы куда в таком виде? Что случилось?
— Ничего… — промямлила она, стремясь обойти доброжелателя.
Тот же, наоборот, снова шагнул к ней, пресекая путь.
— Тебе нужна помощь? Подожди, я позову Тиграна.
— Не надо его звать, — воскликнула Аня. — И помощи никакой не надо…
— Он же не простит меня, если я отпущу тебя в таком расстроенном виде!
— Он простит, еще премию выпишет…
С этими словами Аня выскочила из здания фирмы «Щит». Ее этот щит больше не защищал, она теперь сама по себе.
Выбежав на улицу, она поискала взглядом такси. В отдалении стояла белая машина с «шашечками», и Аня поспешила прямиком туда.
Через минуту уже мчалась, уезжая подальше от этого места.
Раньше Аню никогда не били.
Ни ремнем, ни хворостиной, ни другим предметом.
Мама у нее была строгая, даже деспотичная, но предпочитала давить авторитетом, рук не распускала. А до Тиграна никаких бойфрендов или людей, могущих на нее воздействовать физически, в ее окружении не наблюдалось. Словом, знакомство с ремнем мужа произвело на нее неизгладимое впечатление.
Филейная часть горела так, будто с нее содрали кожу, Аня еле могла сидеть.
Впрочем, физические страдания она еще могла выдержать, а вот душевные…
В голове все крутились брошенные мужем слова: «Думала, я тебя сейчас сладко трахну, да, милая? А потом пойдем, заберем вещи, и домой?»
Да, именно так она и думала, точнее надеялась на это. Очень-очень надеялась, что Тигран каким-то чудом успеет за ночь остыть, что примет ее, выслушает, постарается понять, хотя и догадывалась, что это вряд ли случится.
Ей очень хотелось обратно в семью, в дом Тиграна. К мужу под крылышко! С ним было хорошо, уютно, с ним она могла ничего не бояться, ежедневно купалась в его любви и заботе. А без него жить не умела. Как можно жить без части сердца? Без половины души? Каково ложиться спать, понимая, что ночью будет не к кому прижаться? Утром муж тебе не улыбнется, вечером не обнимет, в выходные не повезет гулять. Да и вообще он плевать на тебя хотел.
Твой любимый человек плевать на тебя хотел — осознавать это больно.
