Даже смеялась она, в отличие от меня, как-то очень женственно и изящно. И этот простой сарафан с длинной ярко-синей юбкой с узорами, и белая блуза с голубым кантом под него — все удивительно ей шло, придавая особую, притягательную женственность, которой я никогда не обладала — и никогда не жалела об этом. Каждому свое. Все мы по-своему прекрасны — и это волшебно.
— Вот, — гордо вытащила из шкафа свою прелесть, — Самое главное, что я легко могу влезть в него сама!
Что я и проделала.
— И вылезти, похоже, тоже, — откашлялась, придя в себя, Малинка, глядя на меня слегка ошалело.
Что поделать — такого демарша от меня никто не ожидал. Наверное!
— Мама самая красивая, — раздался гордый голос Мира.
— Нет, моя мама все равно красивее, — упорно пыхтел под дверью маленький Дан.
Мы умиленно переглянулись.
— Так, мелкие, — я повысила голос, — мы, конечно, просто божественны, но бегите, выясните — что там у нас по графику? А то невеста до сих пор в неведении и начинает нервничать! Вы должны уже выучить, мужчины, что нервная мама опасна для окружающих!
— А разве папа тебе не сказал, что пой… — возня, шорох, какой-то треск.
У меня даже сердце упало — дернулась к двери.
— Дамы, все в порядке, продолжайте. Арра Дарт, не переживайте, Эренрайте скоро зайдет за вами, — глухой голос императора разрядил обстановку.
Хм, чуется мне, что что-то от меня скрывают! Хвостом ощущаю буквально!
Обернулась — и столкнулась со смеющимся взглядом подруги. Мне показали большой палец, одобряя хулиганство.
— Лорд Вайре упадет от счастья к твоим ногам, — хмык.
— Ну нет, зачем он мне у моих ног? Хотя… из этого тоже может выйти что-то интересное, главное, чтобы он не лежал бревном, — хмыкнула невозмутимо.
— Заразой была, заразой и осталась, — засмеялась снова подружка, — пойду, проверю, как там Дан, все-таки новое место, новое окружение. Хорошо, что мы здесь ненадолго. Он у меня слишком домашний. Даже не ожидала, что твой Миррим так его примет…
Да ты давно не ждешь от окружающих ничего хорошего, солнце мое. И поэтому я из кожи вылезу — но устрою твое счастье. Хватит нам тянуть груз прошлого! Этот день — мы пришли к нему неспроста. В судьбе ничего не происходит случайно, и если ты оказался здесь и сейчас, в этом самом месте… Точно знаю — недолго тебе быть одной, Малинка!
Додумать мысль я просто не успела — подружка уже исчезла.
А я ещё раз посмотрела на себя в зеркало, чтобы увериться — все хорошо. Задумка удалась. На мне было легкое светло-золотистое платье. Красивое декольте было прикрыто изящным кружевом, короткие рукава легко удерживали ткань, а силуэт спускался книзу опрокинутой узкой рюмкой, облепляя меня, словно вторая кожа. У ног платье стелилось, ласкало бархатистой тканью оголенную кожу.
Стильно. Прилично. О да! Если не смотреть на спину. Практически вся спина была обнажена — до самой талии. Лишь тонкие серебристые цепочки соединяли края, рисуя собой усатую кошачью морду.
Я задавила волнение. Куда? Уже не малолетка давно. И все равно душу нет-нет — да и грызанет немного светлая грусть о родителях. Я верю — они смотрят на меня. И, надеюсь, радуются за свою непутевую дочь. Ну а дядюшки радуются тут, на земле — и радуют единственную племянницу. Например, вот этим чудесным гарнитуром. Желтый бриллиант, золотистый топаз, цитрины и самый простой янтарь сплетались удивительной игрой света и теней в изящном тонком ожерелье, браслете и серьгах.
В глубине камней бежала по песку огромная янтарно-золотая кошка.
Родные мои. Они появились в жизни так внезапно — и я прикипела к Искару и Марнусу всей душой. Как и ко многим другим чудесным оборотням, с которыми меня свела судьба.
— Ты настолько прекрасна, что есть большое искушение не дожидаться обряда… — шепот — будоражащий, жаркий — ослепительным потоком проносится по телу, когда на плечи ложатся горячие ладони.
Я ощутила его задолго до того, как Эрен подошел. Вскинула голову, заглядывая в звериные глаза с вертикальным зрачком. Окунулась в восхищение, обожание, странный трепет, чувствуя, как он разливается волной по телу и сворачивается в тугой клубок внизу живота.
— Может быть, хотя бы сейчас объяснишь мне все эти секретные приготовления? — усмехнулась лукаво.
Меня подхватили и легко подняли, прижимая к себе.
Светлый строгий мундир. Даже не мундир, а, скорее, костюм, на него похожий. Верхняя часть кителя — с запахом, но рукава широкие. Под ней я вижу нижнюю рубашку и наручи. Волосы забраны в сложную косу. Строгое спокойное лицо — и глаза, искрящиеся неподдельным счастьем.
— Гости уже собираются на пир. Но по нашим обычаям союз — дело только двоих. Перед лицом богини нам не нужны лишние свидетели, — Эрен едва ли не мурлыкал — вот уж не думала, что он вообще умеет разговаривать таким тоном! И от этого в груди припекало, а по телу буквально табунами скакали не бабочки, а целые стада антилоп…
— То есть, — мгновенно сориентировалась. Ах ты, коварный! — я переживала зря, да? — ткнула кулачком в грудь. Но разве его прошибешь?
— Нашему танцу любви не нужны очевидцы, жизнь моя…
Шепот. Объятья. Тихий толчок. И совершенно беззвучный портал, который вынес нас в совершенно другое место.
Ни капельки не мрачное, но напитанное такой силой, что у меня все несуществующие волоски на теле дыбом встали!
— Это храм, Эрен?
Обернулась, глядя на сосредоточенное лицо Жнеца. Мой. Я готова жизнь положить на то, чтобы в этих холодных глазах навсегда поселилось счастье. Чтобы он продолжал вот так улыбаться — совершенно незаметно для других. Чтобы играл по вечерам с Миром, а потом — и с нашими детьми. Чтобы смеялся — когда-нибудь он научится и этому. Чтобы эта дивная северная магия, эта смертная сила не вымораживала его больше, а давала силы. Чтобы он больше никогда и ни за что не оставался один.
Время замерло. Застыло в одном мгновенье. Огромный современный мир с его небоскребами, флайтами, плакартами и звездолетами остался где-то далеко, за границей этого места, напоенного истинной магией.
Эта магия сейчас проходила сквозь меня, ощупывала каждую клеточку, выворачивала наружу все мысли и потаенные желания.
Но разве мне было что скрывать?
Я так сосредоточилась на этих ощущениях, что не заметила, как меня взяли за руку и провели через пол зала к небольшой нише.
Никакого электричества и маголамп — в чашах горел живой огонь. У искусно вырезанной небольшой статуэтки, изображающей скрытую плащом девичью фигуру, которая держала в руках тонкую нить и ножницы, стояла пиала. Темная, почти маслянистая жидкость в ней навевала странные ощущения.
Но Эрен шагнул вперед — и первым поднял пиалу. Посмотрел странным, серьезным, протяжным взглядом.
