Я вспоминаю то, что говорила Олеся. Как тогда она точно попала в самое больное место. Отец приказывает, а мы выполняем. Я никогда не видел от него тепла, любви, человечности. Разговоры по душам — это просто не про нас. Мы с Миланой, моей сестрой, из кожи вон лезем, чтобы заслужить его одобрение. Но все тщетно.
Горечь остаётся на языке, а грудь сдавливает понимание, что мы лишены чего-то важного, того, что есть у простых людей.
Я вспоминаю сцену, которую застал на кухне. Наш слуга, Константин, сидел за столом со своим сыном. Тот рассказывал ему о том, сколько поймал рыбы. С ним Константин преображался. Он светится от гордости за сына и с любовью треплет его по голове. От моего отца такого не дождешься. Сколько бы не старался ему угодить.
Я надеваю белую сорочку. Накрахмаленные воротник трёт кожу, беру шёлковую галстук-бабочку, когда в комнату заходит Константин.
— Позвольте? — киваю. Константин повязывает бабочку на шее. — Вы идете один? Без жены? — чтобы снова слушать перешептывания и смешки за спиной?
— Один, — застегиваю белый пикейный жилет на три дорогих пуговицы, под пытливым взглядом Константина.
— Позвольте спросить почему?
— Будут политики, влиятельные люди и девочка из глуши там совсем не к месту. Что она знает об этикете? Давай честно. Её хоть как наряди она выглядит… простовато.
— Но она же ваша жена. Ей все равно придётся сопровождать вас. А этикету можно научить. — Константин помогает надеть фрак.
— В другой раз, — беру белые перчатки. И спускаюсь вниз. Возле машины останавливаюсь, чувствуя как сверлит между лопатками. Подняв голову вижу в окне Олесю, она быстро задергивает шторку.
Прикрывая глаза, пытаюсь унять изжогу. Или это не она? А меня просто тошнит от самого себя.
Слуги одетые во фраки с черной жилеткой, скрипки выводят нежную приятную музыку, дамы в элегантных платьях, а все мужчины, согласно дресс-коду, одеты как и я.
Я словно переношусь в начало двадцатого века. Мой дядя, Рогволод, любит устраивать подобные приемы. Помпезно, пафосно. Я вижу его в центре зала. Статный, на вид ему лет сорок, хотя он почти ровесник отцу. Младше всего на десять лет. Внешне он совсем не похож на отца. Брюнет, с ярко зелёными глазами.
Четыре тысячи лет назад был создан первый успешный оборот человека в оборотня. Пытались очень долго, но безуспешно. Люди умирали, словно сама природа была против такого вмешательства. Псы-воины, так называли моих предков, отличались особой свирепостью. Идеальные воины. Рогволод был обращён спустя десять лет и он стал прародителем другой расы — вервольфов.
Возник конфликт двух лидеров. Ни мой отец, ни его брат не хотели сдавать лидерских позиций. Лишь недавно они помирились.
Мы с отцом подходим к Рогволоду. Братья пожимают друг другу руки, я киваю в знак приветствия. Рядом с ними стоит Демитрий, вервольф, вместе со своей женой Лулу.
Именно они послужили тому, что четырехтысячелетняя война привела к миру. Лулу и Демитрий влюбились друг в друга, и несмотря на то, что Лулу оборотень, поженились и теперь у них двое детей. Они стали легендой, что несказанно бесит отца и дядю. Как их потомки, стали значимее чем они, создатели?
Я видел их однажды, на очередном приеме.
— Дмитрий, — говорит дядя на английском. — Вы должны присоединиться к нам. Войти в круг приближенных.
— Простите мистер Руд, но нет. Мы с женой хотим жить спокойной жизнью. Тем более, то движение, которое вы создаёте — претит нашим взглядом. Какая разница на ком женится вервольф или оборотень?
— Есть разница! Это смешанная кровь.
— Тем более, нам с вами не по пути. Наши дети полукровки. Эмили, моя дочь она оборотень, пошла в жену. А Алан в меня, он вервольф, — тут заговорила его жена, блондинка, с ярко горящими глазами лазурного цвета.
— И методы борьбы с полукровками это какой-то архаизм! Я знаю, как вы расправляетесь с ними, — я прислушиваюсь. Расправляется? О чем это она?
— Мы милостивы, — Рогволод жёстко смотрит на блондинку. — Прощаем прежние грязные связи, — его лицо перекосилось, словно он выплюнул улитку. — Но требуем, чтобы впредь такого не повторялось. Оборотень должен жениться на оборотне, а вервольф на вервольфе, чтобы произвести достойное потомство. Я уже не говорю о том, чтобы связать свою жизнь с низшими существами — людьми!
— Прощаете? — язвительно передразнила Лулу. — Так вот, мистер! Я открою вам большую тайну. Мы не нуждаемся в вашем прощении! У нас все было просто прекрасно, пока не появились вы — создатели.
— Осторожнее со словами, милочка!
— Я вам не милочка! Дём, — обратилась она к мужу. — Пойдем отсюда. Его здесь нет, — она нежно коснулась руки мужа. Мужчина явно был в гневе. Я видел как его глаза опасно блестят, а скулы ярко выделялись. Ещё мгновение и он бы обернулся в вервольфа и набросился на дядю. Но стоило ей прикоснуться, он успокоился. И кратко кивнул.
— Вы, очевидно, говорите о Сэмюэле Бейкере? Так у него все хорошо. Он одумался и решил не портить свою жизнь связью с человечишкой. Он счастлив с моей племянницей.
— Это ложь! — вскипела Лулу. — Сэмми любит Бьюлу! Она его истинная. Вы что-то с ним сделали!
— Вероятно, это вы ошибаетесь! — усмехнулся Рогволод.
— Тогда почему он оборвал все связи? Не хочет видеть нас? Дайте нам увидеться и поговорить. Я хочу услышать это от него!
— Не видится, значит не хочет. И вам стоит больше волноваться о себе и о своей семье. Эмили и Алан? Так, кажется, зовут ваших детей? Хм, нужно познакомиться поближе, — лицо блондинки перекосило от ярости и страха. А ее муж бросился вперёд и схватил дядю за грудки.
—Только попробуй к ним подойти.
— Нет, Дём, — зашептал Лулу, поглаживая его по руке. — Не нужно. Их слишком много. Мы не справимся. Подумай о детях. Что будет, если нас… — она не договорила очевидную вещь. Убьют.
— Да, Дём, — передразнил дядя. — Думай о детях.
Блондинка буквально силком увела разгневанного мужа.
Я отвел отца в сторону.
— Пап, что это значит? — во мне назревал бунт. Неужели отец замешан во всем этом? Конечно я знал о его идее фикс о чистой крови, и даже поддерживал. Но я не думал, что они с дядей опустятся до того, чтобы угрожать людям, используя детей. Похоже, у отца много тайн от меня, больше, чем я думал.
— Ты все понял, Глеб.
— Но это низко! — не достойно мужчины — застряло в горле.
— На войне все средства хороши.
— А разве мы воюем?
— Да. Лишь ты это не замечаешь. Однажды, я введу тебя в курс дела. Но пока ты не готов. Эта семья — легендарная. Она нам нужна. Что ж, если не получится с этими упрямцами, есть ещё отец Демитрия. Он более сговорчивый.
Я хотел ещё много узнать у отца, но тут мои глаза закрыли маленькие ладошки.
