Глеб стоит голышом на балконе, опираясь на перила одной рукой, пьет из квадратного стакана алкоголь. Только сейчас заметила, что с ним что-то не так. Что-то его тревожит. В памяти возникают слова Маши, о том что он мне изменяет все это время. Что мужики за этим и ездят в командировки. Я гнала эти мысли прочь. Не верила. А вот сейчас закрадываются подозрения.
Завернувшись в простынь, подхожу к нему.
— Глеб. Что то случилось? — он ставит стакан на мраморные перила.
— Всё хорошо. Ты чего не спишь? — я набираю побольше воздуха в лёгкие, мне необходимо всё прояснить.
— Помнишь, ты перед свадьбой говорил, что у тебя будут другие девушки. В этом дело? У тебя… — сглатываю вязкую слюну. — Кто-то был? — сердце ноет в груди. А что если да? Что тогда? — Скажи мне правду. Я хочу знать, — может его сейчас совесть мучает. Поэтому он такой.
— С ума сошла? Неужели после того, что было час назад, непонятно что у меня только ты, — он дёргает меня за руку, врезаюсь в его тело, простынь летит на пол. Его глаза чернее ночного неба. Он смотрит, очерчивает грудь, спускается по животу. Его член опять эрегированный. Неутомимый. Он обхватывает мое лицо ладонями заставляя смотреть ему в глаза.
— Я хочу только тебя. Схожу с ума. Я никогда не испытывал таких ярких чувств к девушке. Мне мало тебя. Не веришь? Я докажу, — он поднимает простынь и стелет на перила. Приподнимает меня за подмышки и усаживает на приготовленное место, устраивается между ног.
— Чтобы не замерзла, — где там! Его жадные руки шарят по телу, жар его тела согревает, а горячий член обжигает промежность.
— Зачем мне другие, если есть ты? Я так хочу тебя снова, — стоном выдает он, скользит в меня. Обнимаю его за шею, стараюсь не улететь вниз от сильных толчков. Кусаю губы до крови, пытаясь сдерживать стон. Он выпивает его поцелуем.
Утром с трудом заставила себя подняться. Это Глебу хорошо, он может отсыпаться целый день, а мне нужно проследить, чтобы завтрак был вовремя подан, чтобы были его любимые блюда, вся прислуга на мне. Я приняла эту роль хозяйки дома, даже вошла во вкус. Константин приветствует меня доброй улыбкой.
— Ну что вы встали, я бы сам мог все организовать.
— Помочь хотела.
Машка зовёт меня в сторону.
— И что? Как вел себя Глеб? — я густо краснею, вспоминаю наше непристойное поведение. Сейчас даже вспоминать стыдно, что мы вытворяли, а тогда я совсем не заботилась о моральных аспектах. Видимо, подруга всё поняла по моему лицу. И что крепость пала в первые секунды осады. — Ой дура! — Маша осуждающе цокнула язычком. — Он по-любому развлекался все эти три дня. Мне Илья, его друг, рассказывал, что Мстислав столько элитных шлюх снял.
— Погоди, с чего вдруг он с тобой это обсуждал?
— Так мы это. Подружились с ним.
— И он что? Сказал, что мой муж развлекался с ними? — я скрестила руки на груди, сердце неприятно колет, а все моё существо протестует против такого предположения. Он не мог!
Я заметила, что его что-то гложет, но это не девушка, и не измена. Он же не животное, чтобы развлекаться с одной, а потом так искренне и ненасытно брать меня. Всю ночь.
— Ему некогда было смотреть за Глебом, наверняка он не упустил такой случай.
— Ты не знаешь это точно! И хватит перемывать косточки моему мужу, хозяину этого дома! Займись лучше сервировкой стола, — Маша недовольно поджала губы и с прищуром посмотрела на меня. Наверное, это жестоко так разговаривать с ней, но она причинила мне боль своими предположениями.
— Вот значит как ты заговорила, подруга. Вот и делай после этого добро.
— Какое добро то? Настраивать меня против Глеба это доброе дело по твоему?
— Ты очень изменилась, Олеся. Хозяйкой себя почувствовала? Так не забывай, всё что им нужно от тебя это ребенок. Я, как и весь дом, слышала, как вы всю ночь усиленно работали над этим.
— Не твое дело!
— Дура! Он просто выполняет приказ отца. Делает наследника.
— Ерунда. Он просто соскучился. И все! — он меня любит, чуть не сорвалось с губ. А так ли это? Или я сама себе все придумала и выдаю желаемое за действительное?
— А ты проверь. Расскажи, что пьешь противозачаточные и увидишь.
Машка унеслась за приборами, а я стояла в столовой в растерянности. Наверное, она права. Если у нас все по-настоящему, я не должна скрывать от Глеба свое нежелание заводить ребенка. Не то чтобы я не хочу, вся ситуация напрягает. Меня же взяли ради этого, ради наследника. А я не готова под таким прессингом.
— О, моя любимая сноха! — Мстислав с улыбкой берет мою руку, зажимая между сухих ладоней. — А что случилось? Кто посмел тебя расстроить? Если это Глеб, я лично его выпорю, — он шутит и выглядит таким добродушным, но все это кажется игрой и притворством. — И когда, наконец, я стану дедушкой? Я так хочу подержать внука на руках. Умираю как хочу. Я ведь не молод, и не вечен, Олеся.
— А от других детей у вас не было внуков?
— Глеб мой единственный сын! А те, кто меня предал, не достойны… — мои глаза расширяются от удивления. Он меня пугает. — Прости. Просто это большая трагедия для меня. Они не хотят со мной общаться, — я скосила взгляд на руку, которую он всё ещё держит, но не решаюсь забрать ее.
— Так может, если ребенок так нужен, вы сами родите?
— К сожалению, это невозможно, — он выпустил наконец руку. Черты стали резкими, а голос стальной. — Позовешь, когда стол будет накрыт.
Машка поставила приборы на стол и хихикнула.
— Ты чего?
— Да Мстислав, — она подошла ко мне и заговорчески зашептала: — Он не может. У него. Пиууу, — она опустила указательный палец вниз.
— Что?
— Часы показывают всегда полшестого, — захихикала она. — Прислуга болтает, что несколько лет назад, одна знахарка напоила его какими-то травками. Вроде, он её выкрал и хотел бейбика сделать, а она замужем была, и мужа любила. Я не знаю, что с ней случилось потом. Но с тех пор он такой.
— Ничего себе.
— Ага. Классно она ему отомстила. Оставила импотентом на всю жизнь.
— А как же то, что он девушек пригласил?
— Так это для гостей. Сам он их услугами не пользовался. А остальные…
— Хватит! — опять она намекает на Глеба. — Эта тема закрыта.
— Ну и отлично! Живи дальше в розовых очках!
На завтраке я молчаливо ковыряюсь в тарелке. Сегодня же нужно поговорить с Глебом. А вдруг Машка окажется права и наш бурный секс это продолжение плана отца?
— Всё в порядке? — Глеб ловит мою холодную ладошку под столом.
— Да. Голова только кружится, — сама себя накрутили, что голова заболела. Я посмотрела в самые красивые глаза и утонула. Я пропащий человек. Разве любить это больно? А мне сейчас да.
