Я накрыла на стол и, как обычно, выскользнула наружу, оставив дверь чуть неприкрытой.
— Что-то случилось, Инис? — первым заговорил Мартейн.
— Да, мой дорогой, случилось, — дрогнувшим голосом произнесла она. — Случилось то, что я узнала твою тайну.
— Мою тайну? — удивлённо переспросил советник.
До меня доносились лишь приглушённые голоса, но я явственно представила, как мистресс Блом доверительно накрывает руку Тейна своей и заглядывает ему в глаза.
— Да. Я знаю, что твоя жена мертва, и уверена, что её убил ты. Сначала Рида, а затем изменницу Адриану. Но ты не волнуйся, я знаю, как можно тебе помочь! Я тебя спасу, Тейн!
38
Раздался грохот от удара и одновременно с ним жалобный звон посуды — скорее всего, Мартейн стукнул кулаком по столу от негодования.
— Да ты сошла с ума! Как ты смеешь называть Адриану изменницей?! Как можешь обвинять меня в убийстве?!
— Тейн, Тейн, не горячись, просто предположила, — взвизгнула мистресс Блом.
— Убирайся вон из моего дома, сию же минуту! — загремел голос советника.
— А не то ты и меня убьёшь, да? Я лишь хотела помочь тебе, неблагодарный дурак!
— Вон!
— Не приближайся! — заверещала Инис. — Ты не посмеешь причинить мне вред, потому что я всё предусмотрела, Тейн. В ящике стола в Архиве я оставила записку о том, что твоя жена пропала. Если со мной что-нибудь случится, в Совете поймут, что к чему. Ты поступаешь глупо, отказываясь от помощи.
— Мне никто не поможет, а уж тем более ты! Я думал, ты и вправду хочешь сменить обстановку, поучить молодую девушку магии, поработать вместе, а оказалось, у тебя на уме совсем другое! Не сумела соблазнить меня, теперь решила взять шантажом?
— Ч-ч-что? Соблазнить? Я думала, ты достойный мужчина, а ты, ты… извращенец, вот ты кто! Любитель грязных рабынь! Ты ещё вспомнишь, как отказался от моей помощи, негодяй!
Мистресс Блом, громко стуча каблуками, выбежала из столовой и понеслась на второй этаж в комнату для гостей. Я понимала, что не стоит сейчас показываться на глаза Мартейну, но мне было страшно за него. Что если он действительно натворит сгоряча глупостей? Глубоко вздохнув, я вошла в столовую.
Тейн стоял недалеко от стола и тяжело дышал, одной рукой вцепившись в ворот полурасстёгнутой рубашки. В глазах его огнём горело негодование, губы жадно хватали неподвижный воздух. Чего ему стоило не запустить в противную крысищу молнией или огненным шаром, можно было только догадываться.
— Эли? — Он заметил меня и тревожно оглядел с головы до ног. — С тобой всё в порядке?
— Да, господин. Мне нужно было сразу рассказать вам про брошь, — виновато прошептала я.
— Иди сюда, — приказал он.
Я осторожно подошла, и он крепко обнял меня, пытаясь успокоиться. Я доверчиво прижалась к нему и тихонько гладила его по спине.
— Она обижала тебя, Эли? — приглаживая мои волосы, спросил Тейн.
— Ерунда… ничего страшного, — вздохнула я, чувствуя, как под моими ладонями утихает лихорадочная дрожь его дара, выравнивается дыхание.
— Мне плохо без тебя, — признался он. — Все эти дни… не знаю, как сказать. Всё это проделки дара, ты же понимаешь. Нельзя этому верить. Но ты как звёздочка в беспроглядной тьме. Я ничего другого не прошу, просто будь поблизости, Эли. Будь рядом.
— Я рядом, Тейн, — и я прильнула щекой к его плечу и закрыла глаза. — Я никуда не денусь.
* * *
Потом мы долго сидели на диване в гостиной, и я неторопливо пересказывала Мартейну всё, что случилось, начиная с визита Роберта Ниалла. Советник слушал внимательно, ни разу не остановив и не перебив меня, хотя я видела, как ему тяжело. Он не мог свыкнуться с мыслью, что Адриана решила покинуть мир живых. Да и кто бы смог?
— Некромант думает, что у меня есть шанс переубедить её. — С этими словами я достала спрятанную в кармане брошь и показала её Тейну.
— Она никогда не рассказывала, кто подарил ей это, — вздохнул Мартейн, коснувшись холодного камня. — Но я знаю, что у неё были знакомые эльфы. Может быть, это воспоминание о её первой любви?
— А у вас была первая любовь? — улыбнулась я.
— Да, в Академии, — невесело хмыкнул советник. — Наши семьи были не в лучших отношениях, и мы мечтали, что сбежим куда-нибудь на материк и там поженимся.
— А потом?
— А потом всё прошло само собой, перегорело и превратилось в воспоминания, над которыми мы вместе смеялись. Она вышла замуж за моего приятеля и родила троих детей. Тогда я понял, что не стоит слепо доверять дару. Поддаваться первому инстинкту и считать это великим чувством.
В гостиной становилось прохладно, но я не решалась прервать разговор, чтобы разжечь камин. Мартейн бережно держал в руках драгоценный камень Адрианы и вглядывался в его тёмные глубины, словно там можно было различить лицо его любимой жены.
— Когда я приехал в Трир и впервые увидел Ари, то сразу понял, что пропал, — сказал он полушёпотом. — Она была совсем другой, непохожей на девушек, которых я знал прежде. И у неё был другой дар, неведомый мне, неподвластный. В ней была тьма, но не пугающая, а напротив, таинственная и притягивающая. Я думал, что рано или поздно смогу добиться взаимности.
— Адриана любила вас, — вздохнула я. — Она не была к вам равнодушна.
— Любила не так, как любят мужа или любовника. — Тейн покачал головой. — Даже когда носила под сердцем моих детей. Их могло быть трое, но ни один не родился живым. Это тоже убивало нас, убивало Адриану. Она была бы хорошей матерью, если бы получилось родить.
— Вам холодно? — Я прикоснулась к побелевшим пальцам Мартейна, потрогала его лоб.
— Не страшно, Эли. — Он помотал головой.
— Я всё же зажгу огонь, — решилась я и слезла с дивана.
Он опередил меня — запустил сгустком огня прямо в камин, где уже были заготовлены дрова и хворост. На краю дивана лежало огромное пушистое одеяло, я расправила его и закутала Мартейна.
— Я хочу поговорить с Адрианой, — сказал он, коснувшись губами броши. — Как это сделать?
— Она сказала, что сегодня уже не получится, но, может быть, завтра…
— Вряд ли она откликнется на мой зов, — с горечью проговорил Тейн. — Она сбежала из этого мира от меня и никогда не вернётся.
Я осторожно взяла драгоценность и завернула в платочек.
— Не говорите так. Адриана пообещала помогать вам, если помните.
— Помню. А я пообещал отпустить её, а сам не могу. Не могу. Это всё равно что вырвать из груди сердце. Невозможно.
Не спрашивая разрешения, я отогнула краешек одеяла и снова села рядом с советником, взяла его ледяные руки в свои.
