— Если умр-р-рет, то ее похор-р-роним с губной гар-р-рмошкой! — орал Кракен.
Меня положили на кровать. Я смотрела на дыру в корсете.
— Тише, тише, — слышался совсем другой голос пирата. Мне под голову подложили подушку. Он зажимал тряпкой дыру. — Не смотри туда! Все хорошо… Смотри на меня… Только на меня.
Рука убрала волосы с моего лица. Я видела, как она дрожит.
— Я умру? — спросила я, чувствуя, что мне не так больно, как я думала. Нет, конечно, было больно, но не настолько.
— Нет, нет… Не умрешь, — утешали меня. В этот момент он показался мне странно милым. Почти, как принц из сказок. Если забыть о том, что он — пират.
— Тихо, — прошептали мне, погладив по щеке и ведя взгляд в сторону дыры в корсете. — Я просто посмотрю. Ничего делать не буду. Больно не будет… Пока посмотрю… Не дергайся…
— Пр-р-рижечь р-р-раскаленным железом! — послышался голос Кракена. — Если что пр-р-рижечь р-р-раскаленным железом!
Я задрожала. В стене каюты появилась еще одна дырка от пули.
— Пора заводить пистолет «Заткнись!», — процедил Искандер. Он рассеянно и неуклюже гладил меня по щеке.
— Железом? — обалдела я, представляя, как это больно. У меня уже почти не болело, а тут я представила раскаленное железо. И мне стало страшно.
— Нет, нет, — утешали меня. Тряпка отогнулась. Я скосила глаза, чтобы посмотреть, что там. Мне на глаза легла рука.
— Так, я не понял, — послышался голос. — Где кровь?
Я почувствовала, как пальцы осторожно нырнули в дырку корсета.
— Пир-р-ратская добыча! — послышался радостный голос Кракена.
— Не понял! — голос уже не был таким нежным. Что-то звякнуло. Мне стало легче дышать. Рука пирата сползла с моих глаз. Я увидела, как Искандер рассматривает погнутую золотую монету. Еще штук пять уже валялось на кровати.
— Баба — копилка! — потешался Кракен. — Там пр-р-роще вытр-р-ряхнуть!
Я смотрела на пирата, который вытаскивает погнутые монеты.
— Я буду называть тебя сундук, — негромко произнес Искандер. Он запустил руку в расширившуюся дыру и выгреб пригоршню золота. Брови пирата поднялись вверх. Он смотрел на россыпь монет. Они падали проскакивали между пальцами.
Я молчала, глядя на монеты, о которых совсем забыла.
— Мне кажется, или здесь бюджет всего Ивернеса? — спросил Искандер, поднимая брови. Он посмотрел на золото, потом на меня.
— Казнокр-р-рад! — потешался Кракен. — Стр-р-ража! Тут казнокр-р-рад!
— И откуда такие деньги? — послышался голос, пока я смотрела на золото. Оно лежало рассыпанное по кровати.
— Укр-р-рала! — сдал меня Кракен. И тут я осознала, что наделала.
Я вздрогнула, словно меня поймали на горячем.
— Ай-я-яй, принцесса, — на губах Искандера появилась улыбка. — Как же так? Неужели и правда украла?
— Нет, что вы, — сглотнула я, чувствуя, что краснею. — Это … это… налоги! Да! Я собрала налоги!
— Налог на нервную систему? — спросил пират, пока я прятала взгляд в складках платья. — Принцесса решила собирать налоги с верноподданого дяди? То есть, ограбила его!
— Как вы смеете, — я нервно облизала губы, теряясь в собственных мыслях. — Я никогда бы не стала воровать. Это ниже моего достоинства! Мне их просто подарили.
— Дядя с простреленным животом? Промолчал, значит, согласился? — спросил Искандер, поднимая брови.
— Вы будете упрекать меня этикетом? — спросила я, закусив губу.
— Нет. До меня дошли слухи, что король Ивернеса объявил свою дочь вне закона, — послышался голос пирата. — И когда закончится война, собирается жениться повторно.
— Это неправда, — прошептала я, понимая, что не хочу в это верить. — Я все еще представитель Ивернеса!
— Слышишь, плавучее государство, — на губах пирата появилась улыбка. — Не тешь себя ложной надеждой. Принцессы — это разменная монета.
Монетка подпрыгнула на большом пальце и упала ему на ладонь. Гербом вверх.
— Смирись с тем, что ты больше не принцесса, — голос пирата был хриплым и тихим. — Такое бывает…
— Хорошо, — горько вздохнула я. — Я попробую.
А потом подняла глаза.
— Тогда можно я поиграю на губной гармошке. Она меня успокаивает, — спросила я.
— За бор-р-рт! — заорал Кракен. — Ср-р-разу за бор-р-рт! Вместе с гар-р-рмошками! И не успокоиться, пока акулы не начнут мелодично пер-р-рдеть!
— Ты больше не принцесса Ивернеса! — слышала я голос, собирая юбку складками на своих коленях. — Это значит, что ни твой отец, ни старый казначей не станут подставлять трубочки губ для поцелуя. Ты же помнишь наши условия? Я снова тебя спас. Поэтому ты кое — что должна.
Я подняла глаза, вздохнула и посмотрела на красивое лицо пирата.
— Только при условии, что никто не видит! — сдалась я. — И вы никому не расскажете!
— Искандер-р-р! Давай быстр-р-рее и беги р-р-рассказывать всем! Каждому по тр-р-ри р-р-раза! Чтобы запомнили! — ржал Кракен.
Я посмотрела на него с осуждением.
— Хор-р-рошо, я отвер-р-рнусь! — произнес попугай, демонстративно садясь к нам спиной.
Немного помедлив, я посмотрела на пирата.
— Я могу отблагодарить вас, как угодно? — спросила я, понимая, что может мне и хочется его поцеловать, но не при таких условиях. Ой! Неужели мне бы хотелось его поцеловать?
— Как посчитаешь нужным! — произнес Искандер, ловя мой взгляд.
— Лучше р-р-раздетой! Это самая большая благодар-р-рность! — вставил попугай.
— Если так, то закройте глаза, — произнесла я, поглядывая по старой привычке на двери. — Протяните руку!
— Главное, чтобы не ноги! Я не смотр-р-рю! — послышался голос Кракена. — Я пр-р-редставляю!
— Хорошо, — произнес пират. Я смотрела на его ладонь, а потом сгребла золото с кровати. И высыпала ему в руку.
— Спасибо большое, — улыбнулась я, глядя на горсть золотых монет.
— Если дело так пойдет и дальше, — прокашлялся Искандер. — То тебе придется грабить и убивать.
Я встала, стряхнула с себя монетки и направилась к двери.
— Кто говор-р-рил, что пр-р-ринцессы мало отличаются от пор-р-ртовых девок? — ржал Кракен. — Помни, Искандер-р-р! Когда баба вешается на шею сама — это пр-р-росто попытка сесть на голову!
— Я тебе это припомню, — послышался хриплый голос пирата.
— Как хорошо, что у вас хорошая память! — согласилась я. — Припомните мне, пожалуйста, тот день, когда приличные девушки сами лезли с поцелуями?
Я закрыла двери. И побрела к своему бывшему посольству. В нем ничего не изменилось. Морской ветер задувал в разбитое окошко. Пыльное трюмо отражало меня в рваном платье. Только теперь я уже не принцесса. Но это ведь не значит, что я должна бросаться на шею каждому?
