— Это комната нашей Марьяны, — со вздохом говорит женщина. — Она здесь жила до замужества…
Моя провожатая уходит, а я даже не успеваю спросить её имя, погружённая в разглядывание комнаты матери моего мужа…
Присаживаюсь на кровать, веду рукой по покрывало из серебристой тафты. Не сразу слышу тихий стук.
— Да-да, войдите, — даю разрешение, удивляясь тактичности стучащего: я ведь тут не хозяйка, но моё личное пространство определённо уважают.
На пороге — Башир Давидович в кресле, усталый и будто постаревший.
— Прости, девочка, что мы тебя сразу… окунули в нашу семью. Вот так всё у нас непросто.
— У всех непросто, — мягко улыбаюсь ему.
Старик оглядывается.
— Марьяна обставила эту комнату с любовью, она ведь у меня дизайнер.
Он говорит о дочери так, будто та просто временно вышла, и скоро вернётся, принося сюда жизнь…
— Она была красивой и доброй, моя милая доченька, — с горечью произносит Башир Давидович и трясёт головой: — Не приведи Всевышний переживать любимых.
К горлу подкатывает ком — вспоминаю своих, часто моргаю, потому что щиплет глаза. Мой чуткий собеседник замечает изменение моего настроения, берёт за руку, ласково похлопывает по ладони.
— Тихо, маленькая. Раз уж пережили — не будем плакать. Они бы этого не хотели.
Киваю, проглатываю слёзы, улыбаюсь.
Старик осторожно касается синих камней, что поблёскивают у меня на шее.
— Надо же, украшение моей Аминат признало тебя. Значит, ты и впрямь суженая моего внука.
— Скажите, — интересуюсь, — как вам удалось в те времена «вшить» в это украшение сверхчувствительную следилку?
— Какую ещё следилку? — хмурит старик кустистые седые брови.
— Ну, маячок, — поясняю я, — чтобы он на изменение состояния реагировал? Сигнал бедствия передавал?
— Занятно, — тянет Башир Давидович. — Я, детка, далёк от всех ваших технологий, а когда эту вещь для Аминат заказывал — и вовсе ни о чём подобном не знал. Да и не люблю я всё это. Вон, видела, как телефон взорвался у твоей подруги…
Мотаю головой:
— Телефоны не взрываются, особенно, так эффектно…
— Кто знает, девочка, кто знает… Но если в колье что-то и вставили, то уж точно после меня. С той поры, как Аминат отдала его Давлату — он хоть и средний внук, а её любимцем был — я не видел вещицу… Что с ней делали — не знаю… — приобнимает меня, отечески целует в лоб. — Отдыхай, маленькая. Мой дом — твой дом. И даже если у вас с Давлатом не заладится, обещай навещать старика? Уж больно ты мне глянулась, девочка. На моих дочерей похожа. Только Самира и Тамара теперь взрослые, серьёзные, в гости не зазовёшь. А ты — словно Марьяна. Она так рано ушла…
— Простите, что спрашиваю, — произношу, стесняясь, — а отчего умерла ваша дочь?
Старик вздыхает:
— Машина её сбила, переломало всё, долго моя девочка боролась, а потом её пришлось отключить от аппаратов. Это официально. А неофициально… Ты слушала Элеонору. Михей развлекался с женщинами, когда жена в больнице лежала, к койке прикованная… Потребности у него, видите ли… Когда моя Аминат ушла — я ни на одну смотреть не мог. И сейчас не могу… А Михей… Плохой он человек. Бывший бандит. Я его из грязи отмыл и в семью принял, ради дочки… А он… — Башир Давидович машет сухой изящной ладонью: — Недаром говорят: сколько волка не корми, всё в лес смотрит. Так и этот. Девку вон себе завёл — сыну почти ровесницу. Срамота. Я пойду, девочка. Устал.
Провожаю до двери, наклоняюсь, целую испещрённую густыми морщинами щёку, любуюсь теплом в голубых глазах…
И думаю о том, что забирая одних дорогих тебе людей, судьба посылает других…
Старик уезжает, а я начинаю раздеваться — действительно, очень устала, хочу в ванну и спать.
Но судьба меняет мои планы новым стуком в дверь — на этот раз более настойчивым и раздражённым…
Глава 9. Утро вечера мудренее?
Распахиваю дверь и упираюсь взглядом в широкую грудь мужа. Рубашка сейчас расстёгнута на три пуговицы, рукава подкатаны, а к телу липнет так, что можно все кубики пересчитать…
Так, стоп! Не хватало залипать на этого гада! Да, он — ходячий секс, но это же не повод… На шесте крутиться я как-то не желаю.
— Войду? — больше для проформы спрашивает Давлат, довольно бесцеремонно отодвигает меня с порога и проходит в комнату. Оглядывается, вздыхает. — Плохая идея была поселить тебя сюда. Ты, предательница, портишь ару этой комнаты.
— Предательница? — сглатываю колючий ком. После того, что я по вине его семейки только что вытерпела? После того, как носил меня на руках?
— Да, пока не убедила в обратном, — отходит и садится в кресло, указывая мне на кровать. — Мы не договорили, садись…
Сажусь, нервно свожу колени и прячу между ними ладони, кусаю губы.
— Знаешь, куда я ходил в клубе? — смотрит пристально, ждёт ответа.
Думает, буду каяться, что не встречала с ним важных гостей, проигнорировала свои обязанности администратора? Не выйдет.
Давлат словно влезает мне в мысли — качает головой, цокает языком:
— Нет, Кристин, самый очевидный вариант — неправильный. Гостей было кому и без меня встречать. И даже без тебя. Поверь, должность администратора мы ввели недавно, а клуб как-то работал и раньше. Я был в службе безопасности. У меня такие спецы работают. Мои парни любой сайт способны ломануть. Со дна Сети достать кого угодно. На тебя нарыли немного, но ничего нового — ни в каком конкурсе ты не участвовала. Вообще нигде ни одного упоминания…
Задыхаюсь. Этого не может быть!
Нужно что-то делать, как-то доказывать…
— Отель! Кажется, он назывался «Золотой сон»… Роскошный такой… — говорю и прямо радуюсь: с этого и надо было начинать!
— Знаю, бываю там. Хочешь сказать — возил тебя туда? — пристальный взгляд прямо в душу. Чёрт, как же нервирует…
— Да, именно так. Ты ещё номер для новобрачных заказал. А когда девушка на рецепшн поздравлять взялась — осадил её. Она так внимательно на меня смотрела. Возможно, запомнила. Хотя… два года уже прошло… Но… давай позвоним туда. Вдруг они что-то вспомнят.
Кивает и даёт мне знак:
— Иди сюда, садись рядом.
Как собачонке, ей-богу. Но я сажусь.
Давлат быстро находит номер отеля в мессенджере — должно быть, действительно часто им звонит. Нажимает значок камеры. На экране появляется милая девушка. Она похожа на ту, что встречала нас тогда, и одновременно не похожа.
— Здравствуйте, Олеся, — говорит и обескураживающе улыбается. Девушка смущается и краснеет.
— Рада приветствовать вас, Давлат Михеевич. Чем могу быть полезна?
