— Благодарю вас за то, что вы пришли на этот бал, — произнес Оберон, а его бокал сверкнул в чернильной тьме. Белоснежный камзол искрился в магическом свете, а бледное лицо выглядело словно неживое.
Я смотрела на свой бокал, понимая, что лучше не рисковать и просто сделать вид, что выпила. Прислонив в нужный момент бокал к губам, я подержала его, стараясь не пробовать на вкус нечто обладающее восхитительным цветочным ароматом. Словно нотка дикого меда, сладость чайной розы и что-то из пряных трав смешались воедино, образуя этот волнительный букет.
Как только тост закончился, я украдкой приткнула бокал на первый попавшийся поднос, видя, как безотрывно на меня смотрит король фей. На его лице промелькнула тень подозрений, но тут же заиграла славная мелодия, похожая на вдохновенную свирель. Я почувствовала, как начинаю ненавязчиво соблюдать дистанцию, а меня деликатно подтаскивают к себе.
— Ты почему ничего не ешь и не пьешь? – послышался голос, когда меня прижали к груди. – Я прекрасно видел, как ты поставила нетронутый бокал. Как давно это продолжается?
— А ты всегда следишь за тем, сколько выпьют гости? – осведомилась я, вдыхая запах фиалки. – Фу таким быть… Если все вокруг цветочки, то ты — кактус!
— Послушай, маленький нытик. Когда танец закончится, я тебе голову оторву, — раздавался голос в моей прическе, а стрелки часов неумолимо приближались к полуночи, пока его рука лежала на моей талии. Мои тапочки шуршали, а я тихо посматривала по сторонам, в надежде, что лепрекон все-таки исполнит желание раньше, чем меня постигнет феерический разбор полетов.
— Будет сильно бо? – жалобно спросила я, боясь поднимать глаза, а меня прижали к себе еще сильней.
— Нет, я постараюсь убивать тебя нежно, — прозвучал голос Оберона, пока я тяжко вздыхала. – Нежно, осторожно и аккуратно. Почему ты ничего не ешь?
— Не хочу, — отозвалась я, чувствуя, что лепрекон сейчас был бы очень кстати.
— Или ты слышала легенду про то, что тот, кто что-нибудь съест в волшебном мире останется в нем навсегда? Иначе бы ты не загадала желание сбежать отсюда, — произнес Оберон, а я чувствовала, как его пальцы гладят мой корсет. – Не переживай, мой нытик. Я потом обязательно подую на моральную травму…
— Еще скажи, подорожник приложишь, — напряглась я, вдыхая запах фиалки и чувствуя, как меня ведут по залу.
— Если я и приложу кого-то, так это того, кто пообещал тебе вытащить тебя отсюда, — послышался шепот мне на ухо, а меня резко развернули, ведя в другую сторону. Мои тапочки семенили по указанной траектории, а я не могла отделаться от чувства, что жить мне осталось считанные мгновения. Никогда еще мне не хотелось, чтобы танец продолжался вечность. Часы начали бить полночь, а я сопела, предвкушая неприятности. Внезапно его рука скользнула по оголенному телу, вызывая у меня чувство непонимания. Я бросила взгляд себе на грудь, видя тающий с каждым ударом часов корсет… Мама! Что там мыши говорили про «она что-то добавила к заклинанию! Епт тыр-тыр, кажется? Это означает время…».
— Не понял, — послышался голос Оберона, который стриптиз и «майский шест» не заказывал. Часы били, а платье истончалось, просвечивая кожу и… Ой! С последним ударом часов я чувствовала, что можно больше не переживать, наступлю ли я на юбку или нет! Караул! Мне на плечи в одном мгновенье обрушился плащ, а меня прижали к себе, как родную, глядя сверху вниз так, словно маленький зверек наныл скоро превратиться в зверька наревела.
Музыка стихла, а я стояла, уткнувшись в чужую грудь. Нет, главное, тапочки тоже растворились, а мои босые ноги холодил мраморный пол.
— Я так понимаю, что тот, кто обещал выполнить желание находится в этом зале, раз ты решила приурочить прощание к балу, — послышался голос, а меня прижали к себе еще крепче.
— Кто посмел! – в абсолютной тишине произнес голос Оберона, а я краем глаза видела, как гости замерли на месте. – Еще раз! Кто тут у нас выполняет желания?
Все молчали, а я чувствовала, как меня держат, прижав к себе.
— Кто посмел пойти против моей воли и исполнить ее желание? – произнес Оберон так, что добрый джин подавился бы косточкой от золотой рыбки. – Отвечать!
В этот момент по залу пробежала такая волна, что гости покачнулись, а кто-то выронил бокал. «Куда вы меня тащите!», - послышался пьяный голос лепрекона, а его выпнули из какой-то компании прямо на пол. «Крылья оторву! Зря я вам все рассказывал!», - возмутился он, пошатываясь.
— Ну это был я! – мрачно буркнул лепрекон, едва стоя на ногах. Я грустно осознала, что дружба в магическом мире быстро заканчивается.
— Что она загадала? – голос Оберона заставил даже меня вздрогнуть.
— Пок… ик! … нуть этот мир… Я ей … ик! … говорил, чтобы она подумала! Ей бы еще … жить ик! Да жить, — нетрезвым голосом выдал лепрекон, пока другие гости стали экстренно вспоминать сказку про Золушку. Но в отличие от сказки, они больше всего боялись, что хозяин захочет их догнать!
— Я хотела вернуться в свой мир! В свой мир! – возмутилась я, а меня прижали к себе крепче, накрыв своим плащом, откуда высунулся мой негодующий и сопящий нос.
— Она твердит мне… ик!… что хочет покинуть этот… ик!… мир! – упирался лепрекон. – Даже золото мое чуть ли не прикарманила! Еле отбил! Откуда ж я знал, что это ваша… ик!
«Ваша ик!» — вызвало у меня бурю негодования. Я бы ему показала! А пока что я могу показать только результат неудачного заклинания!
— Ну я и … ик! – заметил лепрекон, пока я отчаянно барахталась под плащом, прижимаемая к себе рукой. – Заклинание, конечно, можно снять, но… Ик! Тут цена вопроса… Правила вы сами знаете… И тут приказывайте – не приказывайте. Я мало что смогу сделать. За украденное золото платят золотом!
— Сколько? – глухо произнес Оберон, пока оставшиеся гости смотрели на меня, как на расхитительницу бюджета. Не хватало, чтобы кто-то сейчас выдал: «Так вот куда пойдут наши налоги! Все на баб истратил!».
— По весу, — отозвался лепрекон, разводя руками. – Правила есть правила… Ик! Как только золото будет у меня в волшебном сундуке, желание перестанет действовать.
«Да, умрешь ты, Лиля!», - вздохнул внутренний голос, отпевая меня заочно. Я и сама понимала, что шестьдесят пять килограмм золота – это вам не три монетки и «большое спасибо».
— Хорошо, я заплачу, — произнес Оберон, а оставшиеся гости, явно не из робкого десятка, зашушукались. Я застыла на месте, словно прибитая новостью. Он заплатит? Шестьдесят пять кило золота? Я попыталась поднять голову, чтобы посмотреть в глаза мужику, который после «импотент» и «чудовище» согласится выложить за меня столько денег, но мне на голову легла рука, прикрывая мне угол обзора. Я отчетливо слышала, как что-то позвякивает, высыпаясь на пол, слышала шаги и шелест гостей.
— Желание больше не действует! – сообщил лепрекон, чем-то звеня, а я подняла жалобные глаза, чувствуя, как меня нежно покусывает пиранья-совесть, отхватив приличный кусочек от холодеющего филейчика. Зал опустел, а меня держали под плащом.
