— Мы быстро. Туда и обратно, – усмехнулся он, а я наконец-то поняла значение фразы: «сходила замуж». «Сходила замуж? Вне зависимости от поставленных целей и полученных результатов, вовремя смойся!», - глубокомысленно произнес внутренний голос, рассуждая о чем-то своем.
— Мне кажется, — настаивала я, пока мне расправляли шуршащую, как лес, юбку. – Что для такого важного решения нужно все взвесить!
— Ты хочешь сказать, что ты так много весишь, что я не удержу тебя на руках? — задумчиво отозвался Оберон, а настроение у него портилось так, что моя рука едва не потянулась к еде.
— Я морально не готова к такому! – пылко возразила я, нервно осматриваясь по сторонам в поисках путей к отступлению.
— К этому никогда морально готовыми не бывают! – так же задумчиво отозвался Оберон, пока степень моральной готовности к браку уменьшалась прямо пропорциональное его решительности.
— Давай не будем, а? – взмолилась я, глядя на его задумчивый профиль. В какой-то момент ректальный холодок стал нашептывать, что отказываться нужно очень деликатно. Особенно в тот момент, когда Оберон пристегнул ножны с мечом и плащ. – Не то, чтобы я совсем не хотела, или… Дело не в тебе, дело во мне… Ну ты понимаешь…
На моей руке блеснул знакомый светящийся наручник, а я поняла, что ничего общего с обручальным кольцом он не имеет! Меня подняли на руки, зажав подмышкой, словно ручную кладь, вышли за дверь.
— Пусти, — проскулил маленький наныл, подленько пытаясь укусить. На меня сурово посмотрело суровое лицо мужика, который не предлагает замуж, а берет туда. Оберон произнес заклинание, а по его груди стал расползаться черный доспех. Драный плащ, появившийся из ниоткуда, взлетел лохмотьями, подметая белые ступени дворца.
Нас уже ждал тот самый огромный плотоядный конь, роя копытом камень. Смущало не то, что он рыл каменные плиты, а то что у него получалось! Меня ловко перекинули через седло, взлетели сами, прижимая к себе, конь ударил копытом и вокруг нас стал сгущаться серый, грязный туман.
— Да здравствует охота! – послышались сиплые голоса позади. Ну правильно, вместо роскошной свадьбы – брачное путешествие! Мамочки! Ой! Пустите меня! Верните меня обратно!
Конь набирал высоту, а зверек наныл вцепился в Оберона изо всех сил, изображая истеричную кошку. Мы пронеслись мимо волшебных звезд, зависших в мутной фиолетовой дымке. Видимо, мне решили показать напоследок показать солнышко. Черные нити тьмы разрывались по обе стороны. Тьма становилась гуще, а я сердце замерло в тот момент, когда внезапно она рассеялась, а мне в глаза ударило яркое, жгучее солнце. Подслеповатым ежиком я щурилась на его лучи, чувствуя, как из неподготовленных глаз обильно текут слезы.
— Солнышко, — икнула я, покрепче вцепившись в Оберона. Непривычное голубое небе таяло белоснежными облаками, а глаза, привыкшие к фиолетовому полумраку вечных сумерек, щурились и текли. В лицо ударил свежий ветер, заставив захлебнуться им. Его прохладные порывы бежали мурашками по коже.
Пока мы летели, я мысленно смирилась с тем, что еще немного и два кольца, два синхронных конца и посередине гвоздик из характеров станут реальностью. На мгновенье я посмотрела вниз, чувствуя, что вот-вот истерично заору: «Не бросай меня!». Я чувствовала его руку на своей талии. Он ведь не бросит… Может, в этом и заключается начало большой-большой любви? Может быть, именно с плаща на плечах начинаются волшебные сказки про «жили они долго и счастливо»? Не с поцелуя, не с объятий, а именно с таких мелочей?
Мы неслись по небу грязной тучей, а под нами сквозь рвань облаков мелькали леса, поля, крыши домов. В меня чуть не врезалась птица, которую Оберон отбил рукой. А я видела, как другие птицы беззаботно кружат в глубокой синеве небес, зато вокруг нас орали хриплыми голосами вороны. Впереди нас мчались страшные, костлявые собаки, чьи спины виднелись в грязной дымке грозовых туч, а сквозь свист ветра доносилось их яростное рычание.
— Ты бы хоть собачек покормил, — жалобно заметила я, намертво вцепившись в чужой доспех. Рука прижала меня крепче, заставив посмотреть на нее задумчивым взглядом. За всю жизнь, я ни разу не встречала кого-то, кто будет бегать за мной с тарелкой, кого-то, кто готов заплатить за мою жизнь огромные деньги, кого-то кто действительно не захочет отпускать…
Я чувствовала себя такой маленькой и хрупкой, видя огромную руку в черной перчатке, сминающую белоснежное кружево платья. Он красив, умен, имеет собственное мнение. «В наши тяжелые времена недостаточно иметь собственное мнение. Нужно уметь иметь тех, кто его не разделяет!», - подсказывал внутренний голос, косясь на рукоять меча. Не то, чтобы я была почти согласна, но уже не так сильно против.
Грозовой фронт надвигался на красивый, изящный замок, тонкими башнями цепляющий облака. Мы пошли на снижение, а я чувствовала себя синоптиком, не просто обещающим, но вполне вероятно организующим, осадки!
Пока я мысленно молилась всем богам этого мира, идя прямо на таран огромных врат, с грохотом закрытых аккурат перед нашим прибытием, отряд, успевший крикнуть: «Держать строй!», разлетелся в разные стороны, громыхая доспехами и оружием. Прямо перед столкновением створки разлетелись, аплодируя нам о каменные стены, а мы всей кавалькадой влетели в роскошный зал, в котором пахло соблазнительным шашлыком.
За длинным столом застыл толстый мужик с золотым кубком в руках и короной, съехавшей на бок. А рядом ютилась субтильная девица в роскошном платье и фате, обнимая себя за плечи и стараясь отвернуться от веселого толстяка.
— Да здравствует король! Да здравствует будущая королева! – пьяным голосом крикнул кто-то, а гости оборачивались и бледнели.
— Стража! – визгливо произнес король-поросенок, тыкая пальцем в нашу сторону. – Схватить их!
— Я же говорил, что у нас свадьба, — мертвым голосом произнес Оберон, а конь шел по залу. Я отчетливо видела, как под каждым копытом разрасталась трещина. Гости шарахнулись в сторону: кто-то перевернул блюдо, кто-то зацепил роскошную скатерть с золотой вышивкой, а кубки поехали друг за другом, расплескивая все содержимое.
Невеста опустила глаза, горестно вытирая слезы. За ее спиной виднелись роскошные крылья.
То есть, это – не наша свадьба? Я тут, значит, уже морально приготовилась, а это – не наша свадьба?!!
Глава двенадцатая. Свиньи и жемчужины
— Она здесь по своей воле! – гордо ответил король – поросенок, а невеста едва заметно кивнула, опустив голову еще ниже. Я смотрела на ее сверкающие крылья, на тонкие черты лица, а потом переводила взгляд на короля, которого придворные повара явно кормят на убой.
— Что он отнял у тебя? – произнес Оберон в тревожной тишине. Придворные уже смекнули прогноз погоды, понимая, что циклон прошел мимо них, но осадочек остался.
— Н-н-ничего, — едва слышно прошептала невеста, а голос ее предательски дрогнул.
— Где твоя палочка? – снова произнес Оберон, а король зыркнул на невесту, которая еще сильней сжалась. – Я спрашиваю. Где твоя палочка?
