— Надоело! Сюда иди! Я кому сказал! – произнес король фей, осматриваясь по сторонам и закрывая двери на ключ. В его руках очутилась вилка, которую он держал так воинственно, словно сейчас выйдет против целой армии, вооружившись ею. И страшно было не то, что он таки выйдет. Страшнее всего было то, что есть вероятность, что успешно!
Оберон стоял на колене, обдувая еду и глядя на меня таким взглядом, что у меня резко пропал аппетит, и прокисло настроение.
— Быстро открывай рот, — сурово произнес он, а я почувствовала, как вилку подносят к моем сжатому рту. – Открывай рот! Я приказываю тебе!
— Не-а, — принципиально надулась я. Вилка упала в мясо, а мне тут же затянули слюнявчик так, что палач на эшафоте посмотрел бы на нас с явным интересом. Оберон не мелочился, поэтому я чувствовала, как вместо слюнявчика у меня целая простыня, на которую капает соус.
— Я приказываю тебе открыть рот! – надменно произнес Оберон, глядя на меня так, словно я тут государственное преступление совершаю. Есть отказываюсь.
— Неправильно ты приказы отдаешь! Прикажи желудку и пищеварительному тракту приготовиться! И переваривать! – улыбнулась я, отворачиваясь от аппетитного кусочка. Под холодным взглядом его величества кусок уже должен был покрыться коркой льда.
— Жуй! – приказали мне, а я смотрела суровым хомяком прямо в ненавидящие меня глаза. – Следующая! Ешь, а не то казню! Давай! Не горячее! Я проверил! Я кому говорю!
С горем пополам в меня впихнули всю еду, которая могла во мне уместиться. Я дожевывала последний кусочек, а меня люто ненавидели.
— А теперь отдай приказ, чтобы на талии это все не отложилось, — вздохнула я, чувствуя непомерную усталость.
Глаза закрывались, а я лениво следила за тем, как слуги убирают все со стола. Меня подняли на руки и уложили в кровать, накрывая одеялом.
— А ты почему не ешь? – спросила я, глядя на него с подозрением.
— Я поел, — уклончиво произнес король фей.
— Когда? – пристала я, глядя ему в глаза и ерзая под одеялом. – Я не видела!
— Две тысячи лет назад, — нехотя отозвался о, задумчиво глядя туда, где среди цветов сверкали драгоценные камни.
— Тебе нравятся драгоценные камни? – поинтересовалась я, тут перехотев спать. Оберон лежал на кровати, а я почувствовала, как меня заботливо накрывают одеялом с головой. На его лице скользнула тень улыбки.
Я отвернулась, обиделась и почувствовала, как глаза слипаются. Проснулась я от того, что меня кто-то трогает мою грудь. Сквозь полудрему я вспоминала, что уснула не одна, поэтому у меня закрадывались коварные подозрения. Я чувствовала, как что-то скользит по телу, заставляя вздрогнуть… Мне казалось, что меня гладят, а я улыбаюсь сквозь сон, понимая, что вовсе не против такого развития событий. Почему-то мне грезилось, что сейчас услышу нежный шепот, а рука, которая прикасается к моим волосам, путаясь в них, прижмет меня к себе…
— Просыпайся! – пропищал голос на ухо. Я распахнула глаза, понимая, что герой сна спит, повернувшись ко мне спиной. Если кто-то мне начнет рассказывать, что Оберон не проиграл ни одного поединка, то я лишь улыбнусь, вспоминая битву за одеяло, которая закончилась его поражением и мерзлой капитуляцией.
У меня на груди была не рука, а рассерженная мышь. Я чувствовала, как они копошаться под одеялом, а одна из них даже в сердцах укусила меня. Мыши сидели возле подушек, глядя на меня с таким укором, словно я завела кошку.
— Вы что здесь делаете? – прошептала я, бросив взгляд на спящего Оберона.
— Мы тебя, значит, ждем, а ты с мужиками спишь! – гневно пропищала мышь мне на ухо, пока я пыталась вытряхнуть мышиную популяцию из-под одеяла. – Мало того, что пьешь, так еще и с мужиками спишь!
— А ну быстро успокоились! – прошипела, посматривая на спящего Оберона. Я видела спину в белоснежном камзоле, алые волосы, которые разметались по подушке и руку, которую гневно рассматривала мышь в юбке, ползая у него по подушке.
— Бросила нас, а мы тебя, между прочим, всегда спасали! – обиженно заметили мыши, пока я пыталась отогнать их, приподнимаясь и пытаясь объяснить мышам, что и так выделила им целую комнату, поэтому целую нервную систему они не получат!
«Ой, а у него что-то выпирает!», - послышался писклявый голосок, пока мыши ползали по Оберону. Я нервно сглотнула, пока мыши обсуждали, что там может выпирать. Писк: «Это локоть!» заставила меня выдохнуть.
— Слезайте с него! – сдавленно прошептала я, пытаясь согнать мышей, которые с явным интересом проверяли кто это. Теперь, кажется, я начинаю понимать, почему фея беспробудно пила!
Оберон во сне повернулся, ложась на спину, а мне удалось отловить трех мышей, которые побежали устанавливать личность. Больше всего меня пугала не мышь, которая поднимала его волосы, с видом эксперта, вглядываясь в спящие черты лица. И даже не та, которая обнажила заостренное к моему удивлению ухо, спрятавшееся среди пламенных волос. Меня даже не смущала мышиная семейка экспертов, которые подлезли под расстегнутый белоснежный камзол, бесцеремонно рассматривая драгоценные пуговицы. Меня очень смущала та хвостатая и любопытная скотинка, которая задумчиво сидела у него на штанах. «Иди туда! И сиди там, на шухере!» – скомандовали другие мыши. А я понимала, что послали ее вроде бы по адресу.
Внезапно мышь «на шухере» разобрал «почесун», поэтому сняв колпачок, закинув лапку за ухо, эта зараза начала интенсивно и с наслаждением чесаться, пока я мысленно уже придумывала имя будущей кошке.
Моя рука осторожно потянулась снять эту блохастую мышку с того самого «шухера». Я закусила губу от напряжения, боясь лишний раз вздохнуть. До мышки оставалось буквально пара сантиметров, как вдруг глаза Оберона открылись. Он смотрел на мою руку, которая зависла там, куда приличные девушки ее кладут исключительно после штампа в паспорте. Но ужас заключался в том, что мыши «на шухере» уже не было!
— Спи, давай! – рявкнула я, не найдя ничего лучше, чем строго посмотреть на короля фей. – Это мыши!
Что можно увидеть в глазах мужчины, проснувшегося от того, что кто-то очень кокетливый нежно пытается разбудить пусть не его всего, то хотя бы часть его?
— Какие мыши? – сонно спросил Оберон, пока я убирала руку, делая вид, что совершенно не при чем.
— Блохастые! – отозвалась я, не видя на горизонте не одной мыши. Ни на подушке, ни на одеяле, ни на волосах. Ни одной! Вот пушистые паразиты!
Вишневые глаза короля фей смотрели на меня так пристально, намекая, что если у меня еще и осталось, что терять из списка: девственность, совесть, жизнь, то сейчас самое время.
— Просто он чесался! – вспоминая колпачок на мыши и понимая, что все-таки это был мальчик, поясняла я, а мне категорически не верили.
Момент был неловким, но сдаваться и брать преступление на себя, я категорически не собиралась! Мало ли что еще на меня повесят до того, как повесить меня?
