— Адель, деточка, — прошептала женщина, падая на колени рядом с ней. – Я уже думала, что тебя убили охотники… Я посылала за тобой егеря, но он вернулся с волчьим сердцем! Он видел мертвого волка, которого убили… И я подумала, что это ты… Я похоронила тебя, а ты жива… Я так счастлива… Прости, я не говорила тебе правду, милая моя… Я честно искала способ, чтобы спасти тебя. У меня нет детей, а ты была моей единственной дочерью… Я не говорила ей о том, что она – оборотень… Мне так жаль ее было… Я приказала перебить всех волков в королевстве, вырвать из книг страницы, где упоминались волки или оборотни! Сжечь все игрушки, которые напомнили бы ей о том страшном дне!
— Ты убила гномов! Ты преследовала меня! – рыдала Адель, а потом перевела взгляд на меня.
— Крестная фея сказала мне, что только любовь спасет Адель, — негромко прошептала мачеха, глядя на то, как Адель смотрит на нас затравленным взглядом. – Я любила ее, но видимо, недостаточно… Я не знаю, как можно любить сильнее… В какой-то момент я подумала, что речь не о материнской любви, а о любви мужчины…
— Я люблю ее! Фея тоже сказала мне несколько лет назад, что ее спасет любовь! – закричал принц, а все дружно посмотрели на меня. – Ты сама, правда, в другом обличье явилась ко мне и сказала это! И я любил! Любил, как в последний раз!
Они смотрели на меня, а я чувствовала, как руки Оберона обнимают меня, он наклоняется ко мне, а его дыхание скользит по моей щеке.
— То, что ни один из них не сказал ей правду, зная ее историю, говорит о том, что они жалели ее. Она им дорога, поэтому не хотели видеть ее слезы лишний раз, — прошептал Оберон, а я кожей чувствовал каждый его вздох. – Мачеха действительно любила Адель, гномы любили Адель, принц любил Адель. Только маленькая несчастная Адель не любила никого из них… Может, в этом и кроется ответ? Вот тебе еще один урок, мой маленький наныл.
— Адель, ты любишь принца? – спросила я, а Адель спрятала глаза, сжимая подол платья. «Значит, я и правда оборотень?», - всхлипывала она. А принц утешал ее, прижимая к себе, пока злая мачеха гладила ее по руке, сидя в роскошном платье на корточках. По ее лицу, сохранившему остатки былой красоты текли слезы.
— Как мне полюбить! – внезапно закричала Адель, поднимая на меня глаза. – Скажи мне, крестная!
— Берешь и любишь, — мрачно отозвалась я, глядя в глаза крестницы, которую принц нес на руках в сторону замка. Злая мачеха шла следом, шепча, что это счастье встретить свою девочку спустя столько лет.
— Как ты там сказала? Берешь и любишь? – усмехнулся Оберон, поднимая меня на руки и закидывая в седло. – Сейчас возьму и как полюблю одного маленького наныла!
Глава четырнадцатая. Отборные женихи для крестной феи
Жалобный зверек наныл сидел на руках и тяжко вздыхал, пока его несли по дворцовому коридору.
— Ты точно не слышал, как я тебя зваль? – спросил наныл, чувствуя, как на душе что-то нежно теплеет от звука его голоса.
— Если бы я услышал тебя, я бы через тридцать секунд был там и делал тебе шапочку из оборотня! – произнес король фей, а по совместительству мое транспортное средство. И судя по его взгляду до конца моих дней. Что-то мне подсказывало, что заставить мужчину носить тебя на руках не так уж и сложно. Главное – спотыкаться на каждом шагу! Я всю жизнь полагалась только на себя, понимая, что на мужиков можно полагаться только в редкие минуты уединения и под одеялом. Я смотрела на алые волосы, думая о том, что для счастья не так много и нужно. Совсем чуть-чуть и … Мой взгляд упал на огненные волосы.
— Шапочку сделал бы? А шубку? – спросила я, понимая, что не каждый мужик бросился бы вытаскивать меня из пасти голодного оборотня.
— На шубку двоих надо. Пришлось бы второго ловить, — усмехнулся Оберон, а я тоже улыбнулась. – Кушай и готовься к уроку. Если что – зови меня. Что-то непонятно – зови меня. Что-то страшное – зови меня. Что-то не нравится – зови меня. Договорились?
— Возможно, — вздохнула я, чувствуя, как меня сгружают возле моих покоев. Дверь с легкостью открылась, платье упало на пол, а я поплелась в ванну, вытаскивая ветки и листья. Расцарапанные ноги щипало от пота, а горячая вода заставила поежиться и блаженно вздрогнуть мурашками, когда я в нее опускалась.
— Прости нас!!! – послышался писк, а на меня со всех сторон бросились мыши. Большинство из них стояло, опустив головы и сняв колпачки, кто-то все еще рыдал, вытирая слезы, текущие по усам.
— Ты сама призвала нас, чтобы мы защищали тебя от тьмы, — послышался писк, а на бортике ванной стоял толстый мыш, глядя на меня виноватым взглядом. – Ты сама призвала нас, чтобы мы предупреждали тебя…
— Мы не знали, что тьма заколдовала эти письма! – кричала маленькая мышка. – Мы не знали! Если бы знали, что сожгли бы их!
— Что это за тьма? – спросила я, оттирая кровь и грязь с коленки.
— Мы не знаем, — покачали головами мыши, глядя на меня глазками — бусинками. – Мы ничего не знаем!
— Он кого-то потерял, а теперь ищет! И всех убивает! – пискнул мышонок, а все на него дружно зашипели. – Ты раньше называла его Ллуд!
— Иди сюда, малыш. Будешь Павликом Морозовым! — улыбнулась я, пока мыши пытались спрятать малыша, которого я уже схватила двумя пальчиками и посадила на ладонь. – Ну, Пашенька, рассказывай. Я тебе сырочка дам! Вкусного!
— А они хотели отжать у тебя домик! – пискнул мышонок, тыкая пальцем на сородичей. – Они так и сказали: «Пусть только призовет, мы дождемся, когда она умрет, и будем жить в ее доме!».
Я задумчиво посмотрела на мышей, понимая, что пора завести пустой холодильник для устрашения. «А в холодильнике у нас мышь повесилась!», - тонко намекать им каждый раз, когда пушистая цивилизация захочет поиграть в черных риелторов!
— Они даже уже похороны твои отмечали! Пока тебя не было! Тебя похоронили в половой щели! – сдавал всех Павля, умиляя меня до безобразия. – Символически!
— Дорогие мыши, теперь я вас буду посылать на мою могилу в половую щель при каждом удобном случае! Потом мы откроем новые горизонты и появятся другие увлекательные маршруты! — прокашлялась я, убирая мокрые волосы с лица. – Не дождетесь! Я планирую жить долго и счастливо. А вы будете еще мышиным правнукам рассказывать о том, как хотели отжать у меня недвижимость!
— А вот и неправда! – пропищал Павля, — Ты скоро умрешь! Ты проклята! И все об этом знают, кроме тебя!
— Семь лет невезенья? – усмехнулась я, но по коже пробежал холодок. – Да вы шутите? У меня и так жизнь складывается, словно меня родили в пятницу тринадцатого, пока об ногу акушерки терлась черная кошка, топчась по просыпанной соли и периодически заглядывая в разбитое зеркало!
— Ты однажды спасла меня от кошки! Поэтому я хочу отплатить тебе! На тебя охотится тьма! – пропищал Павлик, глядя на меня глазками-бусинками, а я посмотрела на мышей взглядом будущего диктатора, узурпатора и одинокой дамы с десятком котов.
