— Давай договоримся, — послышался тихий голос. – Как только я зайду далеко, ты остановишь меня.
— А зачем останавливать? – прошептала я, чувствуя, как меня прислоняют к мокрой груди.
— Мне плевать, что ты будешь делать… Кричи, царапайся, дерись, но останови. Поняла? – послышался шепот. – Останови меня. Я могу забыться… Это все, что тебе нужно знать.
Его губы скользили по моей шее, а руки расстегивали корсет… Платье уже плавало автономно, а я гладила его мокрую грудь руками, с наслаждением ловила прикосновения его губ, которые становились все настойчивей. Меня резко прижали к себе, впиваясь жестоким и жадным поцелуем, от которого сладкий яд растекался по груди… Я никогда не думала, что это так восхитительно и сладко…
— Останови меня… — послышался тихий голос скользящий поцелуями по моей груди, а его руки скользили по моей спине, прикасаясь к намокшим крыльям. – Останови…
Я обвивала его шею руками, пропуская сквозь пальцы, пламя влажных волос и задыхалась от каждого поцелуя и каждой ласки.
— Я так тебя хотел… Останови меня… Еще немного и будет поздно, — слышался шепот. Мне казалось, что мое сердце не выдержит этой опьяняющей сладости. Губы, которые казались холодными, стали жаркими и горячими, а по моему телу разливался восхитительный, чарующий дурман…
Мир вокруг стал зловещим, фиолетовым, словно упала тень… Я чувствовала, как меня сжимают с такой яростью, жаром, резко опуская вниз. Я задрожала, впиваясь в него руками и подавив стон.
— Моя, — меня снова опустили вниз, впиваясь в губы поцелуем. Мир темнел на глазах. Я пыталась понять, меня так сильно любят или так страстно ненавидят… Опьяняющая ненависть заставляла дрожать, а я застыла, пытаясь вдохнуть или выдохнуть. Беззвучный крик застыл на моих губах. Меня сжали так, что я едва не сломалась пополам.
— Молчать! – приказали мне, пока я все еще судорожно ловила губами воздух. – Это приказ!
Я сначала не поняла, а потом посмотрела на бледное лицо. Вишневые глаза горели зловещим светом в удушающем фиолетовом сумраке.
Я почувствовала на своей шее руку, которая до боли сжимает мое горло, а на губах такой поцелуй, который впору оставлять на месте убийства, как улику.
— Я же просил остановить меня, — послышался ледяной голос. Я попыталась вырваться, но меня держали крепко, глядя на меня мертвым взглядом светящихся глаз. Мое лицо повернули в свою сторону.
— Если ты думаешь, что я тебя отпущу, ты ошибаешься, — я не узнавала его голос.
— Что ты делаешь? – прошептала я, глядя ему в глаза и чувствуя, как дрожат мои губы, которые только что целовали. – Мне больно…
— Мне плевать, больно тебе или нет! — произнес Оберон, а я пыталась понять, что произошло. Я дернулась, пытаясь вырваться. Сердце бешено колотилось, а я цеплялась за бортик, отчаянно скользя пальцами. Мне удалось вырваться и по скользким ступеням из кровавой ванны.
Я повисла на ручке двери, пытаясь открыть ее.
— Куда собралась? – послышался надменный и незнакомый голос позади меня. Я обернулась, не узнавая его. Что произошло? Что изменилось? Фиолетовый сумрак расползался по комнате, цветы умирали один за другим, превращаясь в гербарий, а светлячки казались глазами неведомых чудовищ, которые смотрели из темных углов.
Но главное чудовище стояло передо мной. Бледное лицо с заострившимися чертами лица, со светящимися бледным светом глазами, обнаженное и прекрасное, как бог, смотрело на меня так, что мне было страшно.
— Я не позволял тебе уйти, — процедил Оберон, пока я пыталась открыть дверь.
— Оберон, — прошептала я, пытаясь погладить его по щеке, но мою руку схватили, а его словно передернуло от моего прикосновения.
— Еще раз так сделаешь, пожалеешь, — произнес он, а мое сердце оборвалось, когда мой подбородок больно сжали, разворачивая лицо к себе. Что с ним случилось? – Помни, с кем ты разговариваешь.
Так, это что-то новенькое! Я дернулась ручку пытаясь выскользнуть в комнату. Схватив простыню с кровати и прижав ее к груди, я попыталась выбежать из комнаты. Но передо мной возник полностью одетый силуэт.
— Оберон, — снова прошептала я, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. Зверь наныл меня еще никогда не подводил. – Что случилось? Что-то не так? Скажи…
Я жалобно заглянула в его глаза, а он даже не дрогнул, глядя на меня, как на врага народа.
Меня больно дернули за руку, а я закричала: «Прекрати!!! Мне больно! Остановись!».
— Ты смеешь мне приказывать? – в голосе послышался гнев. Я видела занесенную надо мной руку.
— Оберон, — послышался знакомый голос тьмы. – Как ты смеешь поднимать руку на девушку, которая тебя так любит… На маленькую бабочку, которую только что целовал!
Оберон резко обернулся, его мокрые волосы хлестнули меня по щекам, а мне удалось дернуть ручку и вывалиться в коридор. Вскочив на ноги и придерживая на груди простыню, я добежала до своей комнаты. Меня трусило, а я обнимала колени, чувствуя, как по щекам текут слезы… Он пытался меня ударить… Если бы тьма не вмешалась, он бы ударил? Действительно бы ударил?
Я дрожащими руками растирала горячие слезы, вспоминая занесенную для удара руку и мертвый голос, от которого становилось еще страшнее.
— Моя месть свершилась… За мою Крейддилад, — послышался голос тьмы, а сглотнула слезы. – Мою прекрасную, мою восхитительную Крейддилад… Она была моей жизнью, моим смыслом… Моей маленькой бабочкой… Моей девочкой… Моей единственной дочерью…
Я вздрогнула, чувствуя, как голос тьмы пробирает мурашками.
— А он забрал ее… Очаровал ее… Околдовал ее… Мою наивную девочку, — шептала тьма, пока я тяжело дышала. – Она была совсем юна… Я пытался их разлучить, пытался помешать, но все было тщетно… Я прекрасно знал, что моей дочери не место рядом с Обероном… Еще бы… Она была принцессой волшебной страны… И это была ее комната… Комната принцессы…
— Значит, — сглотнула я, боясь вздохнуть. – Ты – король волшебной страны? Ллуд?
— Я – истинный король волшебной страны, — прошептала тьма, а я вздрогнула, когда она ко мне приблизилась. – Сейчас я просто наслаждаюсь местью … Мне нравится смотреть на твои слезы… Он не должен был любить кого-то, кроме нее, раз уж клялся ей в любви… Моя маленькая доверчивая девочка, моя бабочка погибла… И ты заняла ее место в его сердце… Поэтому моя месть свершилась… Теперь все вернулось на круги своя… Теперь в его сердце снова царит она… Вечно и безраздельно… Его истинная любовь…
— То есть ты мстил мне за то, что спустя столько веков Оберон полюбил меня? – ужаснулась я. – Ты хоть понимаешь, как это звучит?
— А ты понимаешь, каково это держать на руках мертвую дочь? – прошептала тьма. – Понимаешь, каково это сжимать ее хрупкие плечи, зная, что она никогда не откроет глаза? Когда она лежит мертвая на полу…
— Что с ней случилось? – спросила я, чувствуя, как трясутся руки.
