Жадные губы впивались в мои, его рука тянула меня за волосы.
— Я тебя с того света достану. Ты меня поняла? – послышался хрипловатый голос, а мне дали маленькую передышку, во время которой я облизала губы. Нафея нам принц? Вот нафея?
Я задыхалась, понимая, что это еще не конец. Мои руки дрожали, а я понимала, что меня резко прижали к себе, вставая.
На нас смотрела … Моргауза. У нее были мои крылья и моя палочка… С трудом я извернулась, ощупывая свои спину… Крыльев не было… Я… Я больше не фея?
— Никогда бы не подумала, — улыбнулась фея, глядя на нас. Она протянула мне палочку, а с грустью понимала, что буду скучать по крылышкам… Пусть плохонькие, пусть драненькие, но уже такие привычные…
— Я… я больше не фея? – прошептала я, радуясь, что удалось вытащить Моргаузу. – Я снова смертная? Оберон, я смертная?
— Ты бессмертная, — произнесло чудовище так, что где смерть вздрогнула и решила обойти меня сторонкой. – Потому что я так сказал.
— А как же крылья? – спросила я, потершись об его волосы.
— Я дам тебе крылья. Если я сказал, что дам, значит, дам, — произнесло мое чудовище. – Цвет?
— Розовые… — ответила я, видя, как Моргауза улыбается и растворяется в воздухе. – Нет, голубые! Голубые! Хочу голубые!
Мой завистливый взгляд скользил по придворным. Ничего себе! Изумрудные! С отливом!
— Изумрудные, с отливом, — засопела я, чувствуя, как меня прижали к себе крепче. – Нет! Нет! Нет! Темно-синие! С черной каемочкой! Но большие… Хотя нет, лучше маленькие! С маленькими удобнее… А еще лучше белые! Таких ни у кого нет! Белые! Все, решила! Белые!
Мой жадненький взгляд выискивал варианты, а я волновалась. Решение важное! Мне потом с ними вечность жить!
— А можно, чтобы они разными цветами переливались? – умоляюще спросила я, заглядывая в вишневые глаза чудовищу. – Можно?
— Ты уже решила? – произнес Оберон, а потом уголок его губ дрогнул в тени улыбки. – Давай, думай, мой наныл.
ЭПИЛОГ
Я сидела перед зеркалом, думая о том, какие крылья подошли бы мне. Мне кажется, что розовые отлично бы смотрелись под цвет волос, а вот голубые подошли бы под цвет глаз. Ну тогда можно и синие…
Я вздохнула, с улыбкой глядя на свое отражение. Белоснежное платье, маленькая диадема с опалами, сверкающий, как роса на солнце, корсет. Нет, ну платье у меня красивее, чем у Крейддилад. Белоснежный искрящийся снег плавно растворялся в темно-синем звездном небе.
Все оказалось намного проще, чем я предполагала… Одна старая моль была свидетельницей нашей душещипательной сцены в купальне. Кто его знает, как бы отреагировало бы чудовище на меня сразу после бурной ночи, если бы не маленькое колдовство, брошенное исподтишка… На Оберона наложить заклинание она не рискнула, зато наложила на меня… Заклинание отвращения. Я даже не заметила!
И все-таки я слишком мало знаю о волшебном мире и о магии. Не нужно было прогуливать уроки. Особенно в приятной компании очаровательного тирана, узурпатора и просто замечательного чудовища.
Где теперь Мелюзина, я не знаю. Я не просто настучал. Я ныныл. Наныл и отошел в сторонку. И тогда стали всплывать такие подробности феерической практики, от которых я впервые видела, как у Оберона дергается глаз. Самое интересное, что виновниц мы так поймать не сумели. И теперь, я очень хочу верить, что кто-нибудь прибьет «голубушку». Очевидцы сказали, что она обернулась белой голубкой и вылетела из дворца…
Но в этом мире ее точно нет. Я расстроилась, искренне надеясь, что ею гадит в пропасть какой-нибудь очень оголодавший дракон, или одинокий оборотень, выковыривает части феи ее же волшебной палочкой. Хорошо, если бы в нашем мире, кто-то стирал кровавое пятнышко с этой книги, разглядывая странного «шершя», которого мы все называли Мелюзиной. Вместе с ней исчезли и некоторые другие феи, что не было удивительным, в свете их биографий.
Моргауза вернулась к дочери. Я очень переживала, но буквально час назад пришло письмо, а в нем было всего одна строчка: «Ты навсегда останешься моей мамой. Моей крестной мамой. Люблю тебя, Доротея». Ну, правильно! У каждой уважающей принцессы должна быть своя крестная фея!
В магии я делаю успехи! Если раньше у меня горела половина комнаты, то сейчас вся, целиком! Если раньше у меня была просто дырка в стене, то сейчас минимум половины стены нет. Я учусь, стараюсь, тренируюсь каждый день…
А еще я сделала маленькую пакость. Я собрала все цветы со стола Оберона, и попросила отнести в мой бывший мир… Так что не удивляйтесь, если возьмете в руки букет, захотите рассмотреть получше удивительный цветок, а там … крылья! Если что адрес знаете. Графство Голуэй, Холм Кнок Ма. Индекс даже Оберон не знает.
Принц, который стал крестным феем, был амнистирован Обероном (еще и я наныл) за то, что защищал фею. Он официально заявил, что он не хочет быть больше принцем, и королевство его больше не интересует. Наш Эдиваль Очередной решил учиться на фею, но не для того, чтобы устраивать судьбы крестников. Он решил остаться в Академии преподавателем.
Феи, которые от него не отлипали, честно пообещали остаться на второй год! Неделю назад, я услышала голос принца, во время прогулки в саду… Любопытство взяло верх, и я увидела самую трогательную в мире сцену. Принц, случайно встретив в саду ту самую фею, которую когда-то держал в клетке и которой оторвал крыло, стоял перед ней на коленях. Бедняжка плакала, шарахалась, но принц умолял ее простить его, целуя ее руку… «Я сейчас тебя в жабу превращу!», - всхлипывала несчастная фея, а ее единственное крыло вздрагивало в такт ее словам. «А я расколдуюсь!», - улыбался принц, гладя ее дрожащую руку. «Я тебе не верю!», - шептала бедняжка, перепуганными глазами глядя на принца. «А я докажу тебе то, что мне теперь можно верить. Прости меня, моя маленькая… Ты мне действительно тогда безумно понравилась… Я просто не знал, как удержать тебя… », - отвечал принц, целуя ее руку. Фея попыталась убежать, но он поймал ее и обнял. А два дня назад я видела из окна, как они вместе шли по саду. Принц бережно гладил единственное крыло, а поняла, что нужно наныть. Наныть второе… Не удивлюсь, если дело дойдет до свадьбы…
Теперь я сижу в комнате, понимая, что с того момента, как все это произошло, дальше поцелуев категорически боюсь заходить… И, вроде бы, понимаю, что мне удалось расколдовать принца, превратив в его чудовище, но мне до сих пор страшно… Я до сих пор боюсь, что в какой-то момент снова все повториться…
— Вот ты сволочь! – послышались писклявые голоса, а я обернулась, видя, как мыши выползают из своих щелей. – А мы уже думали, что наконец-то у нас будет свой дворец!
— Ну извините, грызуны моей нервной системы! – пожала я плечами, глядя на возмущенных мышей. – Не все бывает так, как вам хочется! Я вам и так уступила целую комнату!
— Одной комнаты мало! – возмущались мыши, намекая на пополнение. Это еще Оберон не знает. Нет, я ему говорила про мышей, но вся комната была перевернула, но эти хвостатые гады где-то отсиделись…
