— Осторожнее там, — просит она.
— Всё хорошо будет… Не провожай, дорогу я теперь знаю.
Стараюсь не сорваться в бег. Иду спокойно. Я тут работаю. А эта маленькая девочка — просто пациентка. Все просто. На улице на мгновение теряюсь, машин скорой несколько, я не запомнила номеров. К счастью, парень открывает дверь и машет мне.
— Быстрее давай, — просит он. — Переодевайся, сейчас уже на вызов поедем.
Переодеваюсь, прячу форму обратно в пакет. Дашка сидит на каталке и меня ждёт. Глаза испуганные снова, не понимает, что происходит…
— Это ещё кто? — спрашивает подходя фельдфер.
Она не в курсе, ей не говорили, чем меньше людей знает, тем лучше.
— Выписали девочку, а денег на такси нет. Подбросим, нам же все равно по пути.
Женщина утомлённо глаза закатывает, но ничего не говорит. Я выдыхаю. Сердце начинает биться спокойнее только когда больница остаётся позади. Я смогла.
— Мама, мы домой? — тихо спрашивает Дашка.
Вещи наши в двух камерах хранения местного торгового центра. Он работает допоздна, успею забрать. Потом прочь из города, места нам забронировала, пользуясь сервисом попутчиков. Прочь отсюда!
— Нет, малыш. Мы поедем путешествовать.
— Снова, — вздыхает она.
Снова… Я думала, она и не помнит, больше года мы здесь прожили. Помнит. И горько-горько становится от осознания того, что не могу своей дочери дать постоянный дом.
— Всё будет хорошо, — говорю я.
А Шахов и его город останутся позади.
Глава 9. Демид
— Алёна, — сказал я.
Алёна — красивое имя. Простое. Советоваться мне было не с кем, да и не хотелось. Не жене же звонить. Смерть одного ребёнка и пропажа другого окончательно вбили между нами клин. Я не смог. Не справился. Не уберег.
Решено, будет Аленкой. Маленькая ещё, шести нет, быстро привыкнет, до школы точно. Решил и даже легче немного стало. На часы посмотрел — поздно уже. Но малышка не засыпала долго, ворочалась, без той, что звала себя её матерью ей было сложно. Ничего, без неё тоже — привыкнет. Люди склонны привыкать ко всему, что с ними происходит.
На улице было морозно. Курить я давно бросил, но зимой вспоминалось вдруг и хотелось. Табачный дым на морозе пахнет особенно вкусно. А сама сигарета тлея так трещит, что поневоле слюны полный рот. Но курить было вредно — у малышки, что мы растили, как свою дочь, была астма. А потом, когда её не стало, оказалось, что и привычки больше нет.
Машина послушно завелась разом, словно только и мечтала, что кататься по заснеженным улицам. От выхлопной трубы валит пар с дымом, на улице так холодно, что даже здание больницы кажется уютным. Но я знаю, что не уютно там. Да чего греха таить, у меня тоже. Но я буду стараться, ради своей дочери. И в больнице ей осталось недолго. Ольга ещё не знает, но судебное распоряжение уже почти готово. Деньги решают многое, а уж если на руках результаты генетической экспертизы…
Охранник сидел на посту. На табуретке. Книжку читал. Я недовольно сморщился и книжку он выронил. Плевать, что здесь кроме медицинских сестричек и пары дежурных врачей одни дети в отделении. У него работа и работать он должен на совесть.
— Как?
— Да все хорошо, заглядывал недавно, спит.
Это мне не понравилось сразу. Девочка, будущая Алёнка не спала. Ворочалась, глазки свои таращила в окошко, это мне докладывала старшая медсестра. Иногда ревела тихонько — понятное дело, в больнице никому не нравится. С чего это сейчас уснула?
Я осторожно открыл дверь палаты. Направо ванная с туалетом. Палата большая, две кровати. На соседней ночью будет спать медсестра, которая пока ещё бегает по своим рабочим делам. На кровати очертания ребёнка. Я вздохнул и покачал головой — видимо, чёртов сторож никогда не сбегал из дома. Даже одеяло сдергивать не нужно, и так понятно, что ребёнка там нет.
Одеяло я все же сдернул. Тряпки какие-то свернуты, да заяц мной подаренный. Понятное дело, свою старую игрушку с собой забрала, а моя не нужна. Горько так стало, зубы сжал, чтобы её орать.
— Убью, — обещал я охраннику. — Если до полуночи не найду её, я тебя убью.
И ударил. Кулак обожгло болью, а мне немного легче стало.
— Минуту даю. Всех с отделения собери.
Они и правда через минуту стояли все в ряд. Запыхались, бежали. Стоят и смотрят, признавая моё право ими руководить. Всё глаза отводят, а одна смотрит прямо в мои. Вот и чудненько. За руку её взял, тащу в один из кабинетов большого отделения.
— Где девочка? — спрашиваю я.
Смотрит. Простая женщина, обычная. Симпатичная, средних лет, глаза светлые. Храбрая, до одури, как все они, когда дело доходит до их детей. Да только разница есть — не Ольги эта дочь, нет…
— Понятия не имею, — дерзко отвечает она.
Смотрю на время — несколько минут уже прошло. Времени на споры нет. Оно утекает просто, это время. Когда за руку девушку тащил, с неё слетела шапочка. Под ней прятался хвост, забранный резинкой. Наматываю его на кулак, резко опускаю женщину лицом об стол. Не со всей дури, нет. Я не монстр. Я просто хочу вернуть своего ребёнка.
— Где?
— Я полицию вызову, — шепчет она и вытирает каплю крови, вытекшую из носа.
Коротко и сухо смеюсь.
— Ты храбрая. Как волчица, что любого порвёт за своего детёныша. Всякая мать так поступит. Да только Ольга не рожала Дашу.
— Да что вы…
В её глазах неверие. Продолжаю говорить.
— Пять лет назад моя жена родила дочь. Так получилось, что рожала она в глубинке. По иронии судьбы в той же больнице рожала и Ольга. Только её девочка родилась безнадёжно больной. И знаете, что она сделала? Она просто поменяла детей. Свою умирающую дочку подложила моей жене. А нашу забрала. Вот так, легко и просто.
Наверное что-то есть в моем голосе такое, что заставляет её верить мне. Тяжело оседает на стул. Забывает про каплю крови, она огибает рот, срывается с подбородка, алым пятнышком впитывается в белый халат.
— Может, случайно?
Снова смеюсь.
— Маленькая больница. Всего четыре ррженицы. И только две из них рожали в ту ночь. И Ольга приехала на скорой, без документов, она была в обсервационном отделении, её ребёнок с ней. К сожалению, его не запирали и выйти она смогла беспрепятственно.
— Как же…
— Как же растить чужого больного ребёнка, любить его всем сердцем, зная, что родной просто исчез вместе с воровкой? Не спрашивайте. Я несколько лет искал. Говорите, где они.
Девушка, словно спохватившись вытирает лицо, она тянет время.
— Полчаса назад только уехали. Не знаю куда, не говорила. Знаю, что на машине. И все…
