В ушах зазвенело. Потолок заходил ходуном, и комната снова наполнилась моим криком. Внизу живота все рвало от нестерпимой боли. Казалось, я не выдержу ее, вот-вот задохнусь и окунусь в беспамятство, но вдруг воздух возле кровати задрожал.
— Нет, — замотала я головой. — Уходи!
— Лисая?
— Уходи, я же договорилась, что вы не поставите метку. Уходи… — словно в бреду произнесла я и махнула рукой, отгоняя невидимого духа. Посмотрела на Агфара и закричала со злости: — Я же просила сделать купол!
— Он стоит, успокойся.
— Уходи, — вновь повернулась я к другой стороне кровати и сквозь рыдания протянула: — Я сама привезу, не ставь метку.
Новый приступ боли. Звон, метания и ощущение, что не выдержу этой пытки. Муж не переставал говорить утешительные слова и тоже кривился, чувствуя пульсацию эши, которая росла с поразительной скоростью. Он забирал большую часть себе, отчего в запястье нестерпимо жгло. Терпел. Боролся с приближающимся выбросом энергии вместе со мной. И в какой-то момент пространство взорвалось, а потом заблестело, в то время как во мне появилась тихая пустота.
Казалось, остался лишь знак Потоков. Эши с ошеломительной скоростью описывала вытянутую восьмерку, вот-вот намереваясь найти неровность в соединенных линиях и вырваться наружу. Не течь по замкнутому пути. Выбраться в этот мир, унеся вместе с бурным потоком и мою жизнь.
— Поздравляю, у вас родилась девочка, — сквозь толстую вату донеслось до меня.
Я еще раз сжала простынь, не в силах даже выдавить звука, и выдохнула накопившееся в теле напряжение. Агфар поймал мою вторую руку, заставив посмотреть на него.
— Спасибо, — прошептала одними губами и улыбнулась повитухе, которая принесла малышку. Я часто заморгала, прогоняя слезы. — Девочка… У нас девочка. Так вот ты какая, моя искорка.
Она не плакала. Мотала ручками и ножками и постоянно причмокивала. Агфар же некоторое время сидел, опустив голову, и поглаживал мой локоть.
— Мы справились, — произнес он.
Поднял на меня глаза, и я заметила стекающую по виску капельку пота. Улыбнулась мужу. Провела ладонью по его щеке и вернулась к подавшей голос малютке.
— Она такая прелесть, — восхитилась я и затем повторяла это снова и снова.
Днями и ночами не выпускала ее из рук. Хотела насладиться последними минутами присутствия моей малышки, с трудом справляясь с желанием отказаться от собственного решения и убежать на земли тресанцев. Все месяцы беременности страшилась этого дня. Мечтала замедлить время, чтобы никогда не вести свою дочь в обитель Безгласых. Но как бы ни болело сердце… я уже не могла поступить иначе.
— Почему ты так просто согласилась? — спросил Агфар, когда до границы Чернолесья оставалось совсем немного. — Почему даже сейчас, когда души в ней не чаешь, все равно согласна отдать им?
— Агфар, — печально улыбнулась я и покачала дочку, которая едва не проснулась.
Хотелось рассказать ему все в малейших деталях. Чтобы понял мою позицию и не смотрел сейчас с непониманием и толикой осуждения. В будущем я открою ему тайны Безгласых. Но сперва придется найти место, где они нас не услышат.
— Как там Стэлла? — решила я перевести тему в другое русло.
— Ее семья обанкротилась и переехала к родне в Северный мыс. Ты говорила, что с ней должно произойти нечто ужасное, но мои люди день и ночь следили за этой восьмилетней девочкой. Ничего. Жива и здорова. В полном порядке.
— Разве?
А банкротство семьи — не несчастье? Разве необходимость поменять место жительства — не показатель чужого вмешательства? Я тоже наблюдала за ней, и не только. Прошедшие месяцы искала одаренных эши детей примерно такого же возраста и интересовалась их судьбой. По странному стечению обстоятельств девочки и мальчики переезжали в другие края. Иногда из-за состояния здоровья, бывало, из-за смерти родителей или, как в случае со Стэллой, по причине финансовых неудач. А когда-то нечто подобное приказали сделать мне. Безгласые собирались превратить меня в духа, как остальных, и направить к этой девочке, чтобы я любыми способами добилась ее переезда. Настаивали, угрожали, заставляли…
Первое время после освобождения это казалось странным, но потом…
Потом я вспомнила слова мисс Пампли, что духи существуют и одного из них она видела при родах ее сводной сестры. Тогда-то и появились недостающие куски картины.
Подобно тому, как у меня к восемнадцатилетию запястье стало чистым, Безгласые поступали с остальными. Во время родов духи впитывали потерявшую хозяина эши, которая витала в воздухе из-за смерти матери, а также прикасались к детям. Тогда-то знак Пары и исчезал. Они так делали, чтобы одаренному человеку было сложнее отыскать того, кто предназначен ему судьбой. Затем, по достижении определенного возраста, монстры снова посылали своих невидимых приспешников, чтобы те навсегда разделили двух детей или подростков, которым изначально суждено встретиться. Поэтому в Западном крае почти не наблюдалось случаев, когда сходились вместе люди с одинаковыми знаками. Вот только со мной все почему-то иначе.
— Я поняла! — охнула я и подняла голову на Агфара, решив поделиться с ним хоть частью своих мыслей. — Мы встретились из-за Найриты.
— Скорее из-за нанесенного тобою знака.
— Нет, — посмотрела я на мирно спящую дочурку. Поправила шапочку. Коснулась пальцами завязок на шее. — Из-за мачехи Безгласые с пяти лет перестали за мной следить.
— Следить? — прищурился граф и собрался уточнить, но смолчал, так как я предостерегающе покачала головой. Он тоже понимал, что любые сказанные вслух слова будут услышаны. Потому приходилось иногда общаться обрывками фраз или жестами. Говорить намеками. Зачастую просто молчать, дожидаясь момента, когда мы окажемся за пределами Западного края и расскажем друг другу все наши умозаключения.
— Найрита, сама того не осознавая, соединила нас, а потом спасла. И я ей благодарна. Удивительно, но плохие поступки иногда приводят к добру. Злодеяния заканчиваются чем-то хорошим. А жертва… оказывается спасением.
— Так ты думаешь, что… — пересел ко мне Агфар. Даже взял дочь на руки, посмотрев на нее другими глазами. — Да?
— Знаю, сейчас слепо верю непонятно во что. Но… но иначе все будет зря.
Я коснулась пухлых щечек моей искорки. Положила ладонь ей на живот и уткнулась лбом в плечо мужа.
— Я не хочу, — призналась только сейчас. Закусила губу и все же решила открыться, вывалив на Агфара свои переживания. — Сердце болит от одной мысли, что придется отдать ее Безгласым. Схожу с ума от своего же решения. Ненавижу себя, глядя в ее огромные голубые глазки. Получается, теперь я тоже монстр?
— Тогда мы вдвоем будем монстрами, — недовольно произнес он. — И ведь легче не станет. Лисая, придется жить дальше, отчетливо помня сегодняшний день и то, что мы собираемся сделать. Ты готова?
