– Ну, значит, ты физик-энергетик, – хмыкнула я.
– Надеюсь, ты не выругалась сейчас, – с подозрением добавил Лэйнар.
– Ну что вы, как можно, учитель! – поклонилась я шутливо, как китаец.
– Это явно была ирония.
– Нет, – уверила его я и насыпала бобов в ступку. – Ты сильный. Попробуешь подавить так, чтобы появилось масло?
Бровь Лэйнара изумлённо изогнулась, но он не сдался. Подумал немного и снова применил оружие лаэров. Пестик в золотом ореоле под воздействием магических лучей приподнялся и раздавил бобы всмятку. Те прыснули маслом, словно зрелые вишни. А при луче, направленном вихревой спиралью, вторая половина бобов превратилась в знакомый коричневый порошок.
– Удобная штука в хозяйстве! – заметила я. – Я всё думала, как тут готовить без электричества, миксера и кухонного комбайна? А тут такой сервис. Мерси.
И со смехом рассказала Лэйнару, как мой брат однажды дрелью яйца взбивал на омлет. Потом всей семьёй стены оттирали. Поняв, что такое дрель, Лэйнар тоже хохотал. И было так хорошо! Словно мы дома, словно так и нужно.
Затаив дыхание, я всё же поставила на медленный огонь размешанную массу. Я смотрела на то, что происходит в изящном котелке, наблюдая выдохи рождающегося шоколада, подсчитывая секунды, чтобы не передержать. Так хотелось, чтобы Лэйнар не разочаровался! И, казалось, вместе с движениями ложки я вмешивала в иномирное какао радости нашего мира: воспоминания о ромашковом поле, о тюльпанах весной и алых маках вдоль дороги, об уютной бабушке и её теплых руках, о моих вечерах с книжкой зимой, или в тенистом гамаке в дальнем уголке сада в сердце июля. И кафешку на углу возле дома, и мою милую кухоньку. Все мои счастливые мгновения с плиткой шоколада.
А Лэйнар наблюдал, сев, свесив ногу, на свой арагв.
Наконец, масса закипела крупными пузырями. Я отставила котелок и улыбнулась:
– Готово.
Пахло божественно.
– Только очень горячо, – добавила я.
Он подошёл. Я подула на ложку множество раз, волнуясь. Лэйнар склонился и подул тоже. Наши лица оказались так близко, что я забыла, что надо делать. Его глаза… Секунда, растянутая на вечность. Я опомнилась и чуть отпрянула.
– Попробую. Вдруг вышло что-то не то…
Лэйнар просто забрал из моих пальцев ложку и поднёс к губам. Слизнул немного. Зажмурился.
– Вкусно? – волнуясь, спросила я.
– Не распробовал, – произнёс он. И нырнул ложкой в горячий шоколад снова. – Мммм…
Я замерла.
– А ты в самом деле кое-что умеешь, – наконец, сказал Лэйнар. – Только чего-то ему не хватает…
От волнения я чуть не провалилась под пол. Лэйнар зачерпнул полную ложку, облизал её и добавил:
– Да нет, показалось. Твоя коричневая масса идеальна.
– Правда? – засияла я и попробовала тоже.
Шоколад был горьким, очень горьким, наш в 80 процентов. Вкусный! И очень родной! Уму непостижимо! По телу разлилось приятное тепло. Ура! Я смогла!
– Я никогда не лгу, – сказал Лэйнар, рассматривая очередную опустевшую ложку. – И знаешь, пока ты занималась своим шоколадом, ты ни разу не запустила в пространство образы. Наверное, тебе стоит тренировать концентрацию на какао-бобе.
– А мне нравится эта мысль! – засмеялась я.
И он тоже рассмеялся.
* * *
Я проснулась счастливая. Послевкусием блаженства в голове пронеслись воспоминания, как мы ели вчера шоколад, как смеялись и рассказывали друг другу всякие мелочи. О том, что Лэйнар, как и я, в детстве любил забираться под стол и чувствовать там волшебное уединение, тишину, в которой прятались запахи, шорохи и маленькие радости. О том, что он тоже закрывает глаза, когда слушает музыку. О том, что я никогда не была в джунглях, но зато писала о них; а он излетал их вдоль и поперёк, и обещал однажды взять меня. Об их водопадах и нашем электричестве; о кино и об ощущении полёта: я цитировала описания из своей книги, а он с удивлением подтверждал: да, приблизительно так и чувствуется. И о том, что Дава Мирана меня хвалила, и что на праздники тут тоже танцуют и запускают в воздух красочные шары…
А ещё с тянущей сладостью внизу живота вспомнилось, как мы случайно касались друг друга локтями, сидя на вытянувшемся арагве над бездной, и волна электричества пробегала по телу, опережая душное смущение.
Лэйнар… Мне непременно нужно видеть его!
Я подскочила, быстро привела себя в порядок, выпорхнула на лестницу. И остановилась.
– Ты в своём уме, Лэй? – громыхал в холле мужской голос. – Живёшь под одной крышей с человеческой женщиной! В совет главных поступила жалоба. Я к тебе прямо с заседания.
– И совет ответил всем недовольным, что я опекун и выполняю волю Оракула, не так ли? – невозмутимо ответил Лэйнар.
– Ты мог отправить её в нижний город к своим подчинённым.
– Она из другого мира, – ты в курсе. А я за неё отвечаю.
– И что? Ну, допустим, перестраховался. Но зачем в дом поселил?! На террасе есть хозяйственная пристройка! – грозно заявил незнакомец.
– О, точно! И как мне самому в голову не пришло?
Я широко раскрыла глаза. А Лэйнар ехидно добавил:
– А ещё лучше было бы шалаш поставить. Под кустом, чтоб в глаза не бросался. Сконструируешь, как главный зодчий?
Так это его отец?! – Я поёжилась.
Старший Рамма проигнорировал сарказм, а Лэйнар сменил тон:
– Я сделал так, как удобно и целесообразно. Мнение соседей меня не волнует.
– Как всегда, только о себе, – процедил мужчина. – А репутация семьи? А подумать о том, что у меня переизбрание в совет?
Я осторожно шагнула вперёд, выглянула с лестницы. Напротив Лэйнара в белоснежной удлинённой хламиде, опоясанной широким золотым поясом, с внушительным амулетом на груди и тонкими украшениями на шее, с плетёными браслетами из кожи и золота на предплечьях и на запястьях, стоял высокий лаэр. Каштановые волосы, прямой нос, волевой подбородок, – очень красивый подтянутый мужчина немногим старше сорока. В его ухе сверкнула круглая бриллиантовая серьга. Я попыталась найти в лицах мужчин сходство, но видимо Лэйнар пошёл в маму.
– Могу переселить Олю к вам, – ответил он спокойно, отворачиваясь к водопадику в стене. – Хочешь?
– Всё шутки! Имей в виду: советом решено устроить ей экзамен, – объявил старший Рамма.
– Я в курсе.
– Завтра, – добавил отец.
Лэйнар резко развернулся. Отставил стакан в нишу.
– Почему так скоро?! Кто принял такое решение?
– Все. Единогласно. Потому что были жалобы. И уж коль ты проводишь столько времени с человеческой девицей, задействуешь подчинённых и даже взял отпуск, совет постановил, что основному ты наверняка её научил.
