– Пожалуйста! Никто на тебя не нападает! Всё! Свободна!
Я замерла в испуге. Лицо Дезмонда горело. В глазах его и в самом деле полыхало пламя.
– Иди! – прорычал могул.
Я оглянулась на кишащие живностью джунгли. Вдалеке страшно крикнула хищная птица. Я сглотнула.
– Куда идти?
– На все четыре стороны! – рявкнул Дезмонд. – Хотела свободы? Получи!
Я опустила глаза, они начали наполняться слезами. Отвернулась от могула, сделала шаг, шмыгнула носом. Сделала другой шаг. Из уголка выскользнула слеза, да так и зависла на кончике носа. А потом уже слёзы хлынули в три ручья, и я пошла.
– Стой! – крикнул Дезмонд.
Я не обернулась. Я больше не могу. Пусть сожрут масломорды, динозавры, кто угодно, раз я такое недоразумение. Я ничего не умею, не приспособлена к жизни! И вообще меня никто не любит. Я пробежала метров двадцать, споткнулась о торчащий из-под плит корень, меня кто-то подхватил под руку. Рядом послышалось опять:
– Стой, глупая!
Дезмонд развернул меня к себе. Я попыталась вырваться, заливаясь слезами, почти не видела сквозь них.
– Да что же это! – возмутился он. – Дрянь всякую кусачую выдумываешь, потолки роняешь, а потребовать своё никак?
– Что… моё?.. – ревела я.
– Вещи твои. Тварь пушистую. Ты могла потребовать вернуть тебя на место, откуда привёз! – возмущался Дезмонд. – Что же ты такая… дрожащая?
– А какой мне быть, если тут всё против меня, и я ничего не могу? – рыдала я.
Дезмонд выпустил из пятерни хорца и взял меня за плечи. Встряхнул немного.
– Посмотри на меня! На меня посмотри, говорю!
Я почувствовала, что зверёк, цепляясь коготками, пробирается по подолу одежды вверх. Надо же, на Дезмонда не бросается больше. Я подняла ресницы. Уставилась в чёрные с огненным зрачком глаза, всхлипывая. Хорец устроился на моём плече. Дезмонд зыркнул на него и сказал:
– Откуда в тебе эта ересь, что ты ничего не можешь? Я вот такого гада из воздуха сделать не могу. Это охренеть какая невероятная магия!
– Зато ты можешь в кого хочешь обратиться, хоть в дракона, хоть в тигра…
– А ты до икоты и звёздочек в глазах напугала тайного агента Мералда!
– Я не думала, что кролик просочится за дверь… – хлюпнула я носом. – Я просто хотела попробовать, что получится!
– И получилось, – усмехнулся, успокаиваясь, Дезмонд. – Мрак меня побери, получилось! Мер от неожиданности вмазался лбом в угол, перебинтовывать пришлось.
– А кролик его покусал? – сглотнув, спросила я.
– Нет, растворился гадёныш, – хохотнул Дезмонд. – А ты такая кровожадная, хочешь откусанных конечностей и кишки навыпуск, да, милая детка Оля?
– Н-нет, – мотнула головой я. – Но я не хочу, чтобы меня заставляли. Манипулировали. Я ничего не понимаю. Мне страшно! Я растеряна!
– Разве я пугал тебя?
– Да! – выкрикнула я.
Дезмонд, будто вспомнив вчерашний вечер, усмехнулся совсем по-другому и убрал руки с моих плеч.
– Ну извини. Другая бы туфли от радости потеряла, если б я позвал замуж.
– Я не другая, – насупилась я. – И я тебе не верю.
Дезмонд уязвлённо взглянул на меня:
– И что же такого я сделал, чтобы настолько не заслуживать доверия?
Я закусила губу.
– Ну… Ты врёшь. Подшучиваешь. Не договариваешь. Ты до сих пор не сказал, что тебе от меня нужно. А тебе точно что-то нужно! И я не дура, чтобы верить в то, что ты сказал лаэрам на плато Айдорато! Я знаю, что ты в меня не влюблён!
– То есть ты в самом деле считаешь, что в тебя влюбиться нельзя? – сухо спросил Дезмонд.
Он застал меня этим вопросом врасплох, я замерла, вдохнула судорожно. Подумала о Лэйнаре, который сказал одно, а теперь на меня охотится. Ноги стали слабыми, ватными, словно без костей, а сердце в груди сжалось, такое маленькое, что вздохнуть было нечем. И я снова расплакалась. Безудержно. Горько. Потому что да, – поняла я. – Как бы я не обижалась на Лэйнара, как бы не хотела большой и чистой любви, сказки, радости, подвенечного платья и пусть скромной, но красивой свадьбы, я не верила в то, что это реально. Для меня. Для кого угодно – для моих героинь, подруг, популярных блогерш, коллег, прохожих – пожалуйста! Но не для меня! Почему? Да я даже не знаю!
– Эй, эгей, детка, – в смятении пробормотал Дезмонд. – Давай не плакать? Я не это имел в виду…
Я отвернулась от него, обхватив себя руками. Мир свернулся в овчинку. Хуже мне, пожалуй, никогда не было. Из пальм высунулась рожа игуанодона, но не успела даже вытянуть шею, как отпрянула и исчезла со страшным грохотом поломанных веток.
– Во-от, – подвывала я. – Красавица… Меня даже динозавры боятся…
Дезмонд издал нечто похожее на смешок, но видимо, сдержался.
– Ну, если так выть, оно конечно, – добавил он мне в ухо. И тут же фыркнул: – Тварь, не лезь мне в нос! Щекотно! Вцепишься, растопчу!
– Он не вцепится, если ты не будешь нападать, – сквозь слёзы пробурчала я.
– Я и в комнате не собирался! Я просто был зол.
– И руки убери.
– Обнять хотел…
– Не надо.
– И откуда это в тебе, детка?
Я вытерла глаза, нос и обернулась. Глянула на рыжего могула. Тот щурился от солнца. Привлекательный и сексуальный, зараза. Таким меня не понять, такие всегда считают себя звёздами, потому что живут в другом измерении. И я не о мире говорю, а о том, как к ним относятся.
Над крышей древнего храма цвели малиновой россыпью изумительные лианы. На широких листьях блестели капли дождя. Небо было чистым и голубым над рыжей макушкой.
– Из личного опыта, – буркнула я. – Мне не пять лет, я знаю, кто я и что я! Я не испытываю иллюзий. Такие, как ты, в таких, как я, не влюбляются. Мои одноклассники называли меня Пирожком и любили только за возможность списать. А как меня обзывали во дворе всё детство! Меня гнобила классная, говоря всему классу, что мои родители свалили куда подальше. А я пыталась быть хорошей. Зря! Брат тоже свалил. Только бабушка любила, и та по-своему. Думаешь, чего я такая толстая? Потому что жру! От одиночества жру. От обиды жру. От неразделенной любви жру. Заедаю, чёрт вас всех побери! Книги были моё всё, в вашем дурацком мире и их у меня нет. А эти мелкие фокусы – фигня ненужная. Так что мне плевать, да, плевать, даже если ты меня выгнал, и меня сожрут! Просто знай, что ты не наврёшь мне с три короба, как другим, которые верят в свою неземную красоту и в офигенную любовь! Не надо мне этого! Скажи правду и прекрати резать слух фальшью со своими «детка», «красавица» и прочей ерундой. Я. Тебе. Не. Верю.
Я замолчала. И Дезмонд молчал. Затем сунул руки в карманы и присвистнул.
