– Мы слишком мало знаем о людях, – сказал Лэйнар. – Я убеждаюсь в этом всё больше. Есть те, кто не имеет ничего общего с описанным в Конвенции бредом.
– О ком ты? – напрягся отец.
– Об Оле. О Даве Миране из моей команды: преданная, умная, предельной честности и порядочности. За ней не замечено приступов зависти, эгоизма, жадности, любви к конфликтам и прочей чуши из Конвенции, даже за пределами Аэранха, где не действует контроль энергий.
– Исключения наверняка бывают, но в массе люди именно таковы.
– А сколько их, этих исключений, ты не задумывался? – сощурился Лэйнар. – Нет, не говори. Я и сам раньше не думал об этом. Всё было в норме вещей: написано, значит, так и есть. Спасай, контролируй, давай работу, заботься, и все довольны. Но ведь на самом деле мы просто пользуемся людьми.
– Мы даём им безопасное и стабильное существование.
– Существование – очень правильное слово, – усмехнулся Лэйнар. – Помнишь, что сказано в песне о Свете? Смысл жизни в том, чтобы творить и любить.
– Это касается лаэров.
– А, может, это касается всех? Ты сам говорил недавно, открывая очередной храм, который построил, что в этом таится счастье. Почему мы взяли на себя право запрещать? Скажи, ты видел хоть одного человека счастливым?
– Люди Аэранха удовлетворены своей жизнью.
– Угу. Не голодают, не боятся хищников, мы их лечим, обеспечиваем работой, образованием, порядком, магическими технологиями. Но ты разве не видишь, что они безрадостны? Все! Мы запрещаем им создавать даже пряжку для обуви!
– И они согласны. Любовь не запрещена. Радостью мы их обеспечивать не обязаны. Пусть уж как-нибудь сами.
– А, может, нам просто удобно? Знаешь, чем меня поразила эта девушка из другого мира, Оля? Искренностью. И умением радоваться, несмотря на обстоятельства. Вопреки расхожим мнениям о людях, она способна понимать красоту не хуже, а лучше нас. Рядом с ней и моя розыскница, вечно серьёзная Дава Мирана, начала улыбаться так, что щёки от непривычки заболели. И дикари. Я сам почувствовал что-то другое, совершенно новое, простое и светлое, обычную радость…
– Вот как! Значит, это благо для тебя, что она погибла, – тихо произнёс отец.
Лэйнар ошпарил его взглядом.
– Прости, сын, но иначе гибель ожидала тебя. И позор. И всех нас…
– Не надо говорить, что я был влюблён в неё, – отрезал Лэйнар. – Я просто могу отличить свет от безумия. Тепло от безразличия. И несправедливость. То, что планируешь ты, справедливостью и не пахнет! Мало тебе Аэранха? Я не против, управляй!
Отец шагнул к нему.
– Лэй! Справедливости нет, но законы есть. Я их не нарушаю. Я за процветание большинства! Разве ты не видишь? Впрочем, у тебя неприятности, тебе надо остыть. Я вот что скажу: многие переживают кризис в твоём возрасте. Однако судьба всё равно предопределена: ты – Рамма из уважаемого рода! О том безумном старике времён Конвенции и не вспоминай! Столпы света закроют собой тёмное пятно. Я знаю, что у тебя большое будущее. Судьба будет к тебе благосклонна, если сам не испортишь…
– Судьба? – усмехнулся Лэйнар. – Даже Оракул в ней не уверен.
– И что же тебе предначертано? – забеспокоился отец. – Что сказал Оракул?
– Жениться или войти в Тело Света.
Лицо отца вытянулось.
– Мне дан год, – добавил Лэйнар. – Отсчёт пошёл. Только не стоит искать мне невест…
Послышался звон разбитого стекла и лязг металла о мраморный пол, – это выпал поднос из рук мамы. По белым плитам растекался зелёной лужицей его любимый напиток – лаймовый джус.
– Лэй, мальчик мой! – воскликнула мама у входа в зал. – Это правда?!
Лэйнар сглотнул. Её пугать не хотелось, в самом деле. Он приблизился к своей красивой, растерянной маме. Обнял её.
– Мам… – А слов подобрать не мог. Не унижать же маму ложью. – Мне жаль, что ты слышала.
– Я несла вам напитки… – пробормотала она, глядя на него расширенными глазами: – Лэй…
– Мам, всё в порядке.
– Лэй, ты решил пожертвовать собой? – взволнованно проговорила мама. – Это почётно, я знаю, но ведь ты же так молод, мальчик мой… Есть столько прекрасных девушек, ты многим нравишься… Ты, конечно, найдёшь себе пару сам, я уверена, но только, пожалуйста, не надо уходить…
– Аяна, – подошёл отец. – Успокойся. Он решит сам и решит правильно. Он знает перспективы. Ведь так, сын?
Лэйнар почувствовал себя, как в капкане.
– Всё будет хорошо. Я люблю тебя, мама, – как мог, улыбнулся он. Поцеловал её в макушку. – Мне пора идти, к утру я должен быть на границе. Отец, – он посмотрел на родителя, – ты делаешь ошибку. И не все поддерживают тебя, будь осторожен.
– Ты что, угрожаешь мне?! – вскинулся Шеран Рамма.
– Не я. – Он взглянул на маму, затем снова на отца. – Поговорим позже. Я должен кое-что проверить.
В полной сумятице мыслей Лэйнар направился к выходу по коридору, увешанному картинами, переходящими из рода в род столетие за столетием. И вдруг у одной из них остановился. Ещё одна семейная реликвия – ковёр, над которым они с братьями хихикали в детстве. На шёлке, натянутом под стеклом, был изображён древний город до Великого взрыва.
Храмы и белые здания, пышные растения и лаэр с мечом в центре. Он стоял у статуи, изображающей существо о трёх головах: тигра, кабана и орла, точнее, трёхглавая верхушка валялась у ног лаэра. Из тела статуи распространялся фонтаном свет. Лэйнар вспомнил, что ковёр считался самой старой из реликвий и несмотря на сомнительную художественную ценность хранился с особым тщанием.
Лэйнар присмотрелся к изображению. Если Джередан Рамма был самым древним из упоминаемых членов рода, и ковёр – самый древний, нет ли в нём подсказок? В деталях, рассмотренных давно и подробно, ничего нового не обнаружилось. Лэйнар даже вспомнил, как дед рассказывал, что на ковре изображён могульский город Суэйна, от которого остались лишь руины.
Лэйнар снял ковёр в раме со стены и перевернул его. Не обращая внимание на возглас слуг, осторожно отделил иглы, удерживающие ветхое изделие на раме с одной стороны. Шёлк сложился, как плотный платок. Лэйнар взглянул на изнанку.
Там витиеватой вязью по центру было написано:
«За пределами представлений о правильных и неправильных действиях есть гора.
Я встречу тебя там».
Магистр Джередан
Глава 28
За ночь ливень смыл все следы. И всё равно, едва занялся рассвет, быстроходная «стрекоза» пересекла границу, доставляя Даву Мирану, Сеннека, Лэйнара и вождя к месту вчерашней трагедии.
– Ну, вроде тут оно было, – ткнул Иманго Белый в заросли тростника по правую сторону от границы, за которыми возвышались кряжистые деревья с плакучими кронами. – Точно тут.
