Да свершится чудо!
Мы шагнули вперёд, облако бесконечного света впустило нас. В последний момент я вспомнила о своих намерениях: о том, как стираются подсвеченные синим связывающие энергию Тела Света трубы, как становятся свободными люди, как исчезают аномалии под щедрым дождём и зарастает земля новыми травами; как в чудесных библиотеках Аэранха появляются настоящие книги, их читают и пишут; а в каждом уголке, даже в деревне дикарей становится доступным кино, а главное – все способны любить и творить, вне зависимости от рас… Это было лишь мыслью, мимолётной и радостной, будто последний фрагмент сна перед тем, как проснуться.
А затем внутри меня и снаружи развернулось пространство невероятного сияния, словно тончайшие нити энергий засверкали на солнце, бесконечно переплетаясь и излучая любовь и такую свободу, которую не описать. Не было ничего, что могло бы меня ограничить. Я поняла, что проблемы и угрозы не существуют, они придуманы нами, мы их просто смотрим. И я никому ничего не должна, я должна только жить и радоваться, потому что я энергия, временно заключённая в маленьком сосуде – в моём теле, и я лечу, парю, перетекаю, обретаю новые формы и существую вечно!
Я взглянула вниз: город, вершины, деревья и строения – всё было соткано из живых нитей – прекрасное и совершенно свободное. Энергии, вливающиеся в энергии, танцующие и сияющие, из них состоит вся Вселенная, – осознала я, – кроме них ничего и нет, даже Тела Света. Прямо передо мной в искристом белом мареве парил Лэйнар, он состоял из таких же сверкающих переплетений, как и я. Абсолютно счастливые, мы посмотрели друг другу в глаза и… растворились.
Глава 27
Дезмонд Таббат стоял на отшлифованных плитах в центре площади и смотрел в сторону Шпиля Магов и Тела Света. Никто точно не знал, что должно сейчас произойти, оттого на площади Нижнего Аэранха у Западных врат вздымались пеной оживлённые разговоры, будто проносился рой пчёл, а потом наступало молчание. Мир должен был измениться, и никто не знал как. Это нервировало даже статных лаэров, похожих на величественные статуи облачённых в тоги индюков. Впрочем, мир уже изменился, судя по тому, что сотня могульских воинов, советники Его Высочества и сам принц находились внутри недоступных границ.
Сердце в груди Дезмонда билось гулко, чаще обычного. Он должен был быть там, с ними, наверху! Но перед принесением взаимной клятвы отец Лэйнара велел ему сдать ключ телепортации в знак доброй воли. Подменить не успел. Впрочем, Оракула не обманешь!
Дезмонд переступил с ноги на ногу. Несмотря на тревогу, сама собой просачивалась мстительная ухмылка. Один мрак знал, каких усилий стоило её сдержать и не испортить всеобщий пафос! На ум то и дело приходила мысль, что Его Высочество Арнуэлл, так страстно ненавидящий лаэров, только что совершил практически обряд бракосочетания с пернатым будущим главой, соединив кровь над ритуальным жертвенником. И, кажется, не одного Таббата порывало бросить в воздух золотые лепестки, как на свадьбе, и прокричать дурным голосом: «Атанна!»
Но все почтительно молчали, а принц и так обещал в лесу сжечь его, подвесив кверху ногами, как изменника, а перед этим посадить на кол и забросать камнями. Всё никак в гневе не мог определиться. Пришлось на ходу добавлять, что Лэйнар Рамма, грозивший уничтожить всех могулов, потребовал в клятве сделать его, Таббата, лично, а потом и весь его род вечными представителями могулов при Теле Света, якобы Рамма больше никому не доверял, а могулы по новым правилам получат возможность беспрепятственно приезжать к великому источнику хоть целыми поселениями, когда вздумается… Высшие миссии высшими миссиями, а безопасность никто не отменял.
Жизнь вообще прекрасна, зачем её портить казнями? Так что принцу Арнуэллу оставалось испепелять Таббата только глазами. Тоже неплохо получалось. Но что Дезмонду до чужой укоризны? С детства на стыд иммунитет выработался. Вот только Оле, как ни странно, удалось пробить брешь в его никогда не сбоящей защите.
Оля… О ней лучше было не думать.
Дезмонд вообще придерживался правила не думать о том, что не требует его личного действия. С Олей он ничего поделать не мог, а душу крутить перестанет однажды. Наверняка. Была бы она счастлива. – Таббат прищурился, вглядываясь в ослепительную белизну над Шпилем, сквозь непривычное волнение. – И просто бы… была!
– Не будет ли угодно Вашему Высочеству и вашей свите принять приглашение на обед в честь заключения мирного договора? – произнёс великий зодчий Аэранха Шеран Рамма.
Его Высочество снизошёл до кивка.
– Будет. Однако стоит подождать…
Вдруг кто-то закричал:
– Там! Смотрите!
Дезмонд сжал кулаки так, что ногти впились в кожу ладоней, и увидел луч от Тела Света к Шпилю Магов. Больше с этого расстояния ничего было не разглядеть. Над площадью воцарилась тишина. Даже собачий лай прекратился на улочке неподалёку. Не прошло и трёх минут, как всё озарила ослепительная вспышка.
Мощный электрический ветер пронёсся сверху вниз от Тела Света к границам. Всем пришлось пригнуться, летящих по небу лаэров и птиц снесло общей волной, да и на земле все, кто не смог удержаться, полетели кувырком.
Дезмонд вцепился в выступ мраморной трибуны. Принца понесло прочь. Дезмонд схватил его за воротник. Чудом вспомнив о хвосте, выпустил его в последний момент из-под драных в боях штанов и обвил вокруг колонны, удерживая их обоих. Не жалко подлеца коронованного, но не подписывать же договор заново, если гадёныш шмякнется головой о мостовую, пока ещё королевская кровь клятвы не впиталась в бумагу.
Телохранители опомнились, лишь когда полный вибраций порыв ветра закончился. Стало прохладно. Дезмонд глянул на небо и оторопел: Тело Света, всегда сосредоточенное в одном месте, расползалось по небу, обложив всё пространство над Аэранхом подобием облаков. Могулы, люди, лаэры, перемешавшись как попало на площади, поднимались на ноги, показывая пальцами на необычное явление.
Белые облака скоро потемнели, насупились, стало темно, как в сумерки. И пролился дождь. Тёплый, ласкающий и очень сильный. Дезмонд вернул принцу вертикальное положение и забыл о нём. Подставил, как многие, лицо щедрым струям. Капли падали на лоб, щёки, губы, затекали за шиворот. Пришлось закрыть глаза, но всё это было… до мрака приятно.
На мгновение возникло ощущение, что он снова маленький, и мама поставила его под душ, смывая грязь из очередной лужи. И стало спокойно, как дома. Словно никуда не надо бежать, ничего добиваться, всё уже есть даром и насовсем.
Воздух наполнился чудесным звоном, и Дезмонду показалось, что в нём слышен вдалеке звонкий Олин голос. Не было грустно, наоборот, так невыразимо легко, что он рассмеялся. Себе на удивление, не рассчитывая выгоду, не составляя план и не надевая масок, Дезмонд Таббат смеялся от счастья и необъяснимой радости. А когда открыл глаза, толпы вокруг улыбались, словно все были членами одной огромной семьи.
«Ну, детка, – покачал головой Дезмонд, – я знал, что ты всем нам задашь жару!»
