На память Мюссерт передал мне 16–томное описание нидерл[андских] предметов искусства и н[емецкий] перевод своих последних статей, в которых он приводил особенно много выдержек из моей пражской речи о «европейской свободе духа». – Я охотно бы принял его предложение однажды осмотреть красоты Голландии в цивильном платье и пешком, а не промчаться мимо в автомобиле.
29.7.[19]44. Спецпоезд «Готенланд»
На выходные удалился от дел в Михендорф
[1149] и тем самым обрел досуг, чтобы записать кое-что из событий последнего времени.
Всех нас тронула смерть ген[ерал] – п[олковника] Дитля
[1150]. Еще за два дня до несчастья я видел его в Зонтхофене, где выступал перед 200 генералами с докладом о немецко – англ[ийских] отношениях. Он от их имени поблагодарил меня с присущей ему сердечностью. После этого я пригласил его сесть рядом со мной во время обеда. В Зонтхофене принято, что все сидят вперемешку, т. е. ученик школы А[дольфа] Г[итлера]
[1151] рядом с пол[итическим] руководителем или генералом. Офицерам это всегда доставляет радость – молодые искренние парни задают вопросы и рассказывают о себе; так зарождаются воспитательные методы, имеющие большой успех. Дитль со смехом глядел на них и сказал: ведь за них мы и сражаемся. – Я рассказал ему то, чего он не мог знать – политическую предысторию норвежской эпопеи: то, что прежнее н[орвежское] правительство практически заключило с Франц[ией] и Англ[ией] соглашение о высадке их войск, и представители этих стран уже побывали в Нарвике, чтобы выяснить размер тоннеля (тяжелая артиллерия и т. д.) и глубину в Нарвике. Об этом мне сообщили те, кто был охвачен подлинным патриотическим страхом перед грядущей большев[истской] оккупацией. С комендантом Нарвика (майор Сундло
[1152]) было тогда заключено соглашение, что он со своей стороны в духе разделяемых Кв[ислингом] великогерманских идей не будет стрелять в немецких солдат. Д[итль] был удивлен, услышав это, и сказал: да, он не стрелял. – Д[итль] поблагодарил меня за 18 докладов, которые мой сотрудник д[окто]р Штробель
[1153] сделал в Лапландии для его солдат и еще раз пригласил меня посетить его армию. Мы пожали друг другу руки, он отправился к фюреру. – Его похороны под Зальцбургом проходили очень торжественно, фюрер говорил о нем чрезвычайно тепло. Впервые я видел фюрера столь согбенным.
X
На Востоке непрерывное отступление. О военной стороне вопроса я не могу судить, но ясно, что многие высшие офицеры не поняли революционного аспекта этой войны и по былому обычаю уделили внимание лишь технически – военной стороне, больше ориентируясь на форму, чем на порыв, стойкость, устремление. Многие возвращенные на службу реакционеры не испытывали благодарности за то, что им пришлось снова становиться офицерами вместо того, чтобы дальше торговать вином, тканями и станками. Многие генералы, фельдмаршалы! Новое направление их не устраивало. О[фицеры] по н[ационал] – с[оциалистическому] р[уководству] были введены слишком поздно
[1154]. В конце 1940 года (9.11.) я заключил с Кейтелем соглашение о м[иро]в[оззренческом] обучении вермахта, но его поначалу практически не удавалось вести. Но чем дальше длилась война, чем больше ставилось вопросов о ее смысле, о намерениях наших врагов, тем заметно больше становился интерес. В 1943 году все шло просто прекрасно и естественно: округ за округом. Но партийная канцелярия отказала в поддержке, не освободив от в[оинской] с[лужбы] 12 оф[ицеров]! Когда деятельность, особенно при помощи моего лекторского корпуса Рейха, расширилась, возникло желание лишить меня этой работы. Под предлогом того, что существуют задачи помимо м[иро]в[оззренческого] обучения, [в армии] была введена соответствующая должность. Против этого у меня не было бы возражений, так как существуют вопросы руководства людьми, ежедневных политинформаций, общ[его] обеспечения частей, которые не касаются меня по служебной линии, но как выясняется сейчас, эти объективные причины служили лишь предлогом для того, чтобы не только практически управлять обучением, но и взять на себя духовное руководство над ним. Это вполне в духе тенденции, которая грозит охватить всю п[артийную] к[анцелярию], на что сейчас уже повсюду жалуются: бюрократизация жизни Движения. Юные референты, которые еще ничему не выучились и ничего не сделали, объезжают руководящие ведомства Р[ейха], просят «доложить» им и лишь тогда знакомятся с делами, относительно которых они должны принимать решения. Тогда они «работают» над проблемами, которые находятся в ведении рейхсляйтеров и лезут с бессмысленными придирками, чтобы оправдать свое существование. Сегодня мы обойдем это, но в будущем здесь вспыхнет конфликт, так как Движением нельзя управлять посредством циркуляров и критиканских телеграмм. Я недавно недвусмысленно написал об этом Борману, так как он критически высказывался по вопросам (Высшая школа), о которых ему, очевидно, доложил такой бесполезный референт. Чем Борман, конечно, воспользовался с удовольствием.
30.7.[19]44
Передовые танки русских побывали уже в Митау! Это показатель того, какой мощный прорыв удался советским войскам под Витебском
[1155]. Сыграло ли роль в обеспечении войск на Востоке предательство командования запасных частей, покажет будущее. Покушение на фюрера остается уникальным в истории преступлением. Никогда еще офицер высшего командования не желал совершить трусливое убийство. Ольбрихт
[1156], который однажды согласился на адъютантство у Носке
[1157], похоже, «душа» заговора. То, что в число заговорщиков попал фельдмаршал – Вицлебен
[1158] – достойно жалости. Он брал у фюрера даже больше денег, чем полагается по предоставленной ему в связи с тяжелым заболеванием пенсии – 40 000 м[арок] в год из частных средств. Кроме того усадьба, машина и водитель. Последовательному реакционеру хватило бы приличия отклонить всё, чтобы жить в «прусской простоте». Это и некоторые другие обстоятельства демонстрируют крушение эпохи: во времена ноябрьской республики генералы вели себя мирно, в соответствии с конституцией, а сегодня среди них известное число тех, кто хочет стать преступниками. Прискорбно для всех [настоящих] героев, особенно для знатных, которые сражались так храбро, как когда – то при прусских королях.
