Теперь я, как и тысячи других, размышляю над последствиями огласки возможности такого шага. Для всех нас речь уже давно не идет о конфликте с совестью, это вопрос политической целесообразности.
Во время съезда встретился с государственным секретарем Венгрии Микошем
[396]. Давняя цель: побудить Венгрию отказаться от идеи пересмотра границ как с Румынией, так и с и Югославией. Я без устали твержу об этом всем венграм. Об этом и ни о чем другом. Микош делает оговорку: Румыния должна в таком случае предоставить венгерскому меньшинству определенную автономию. – Аналогичная беседа состоялась с ф[он] Мечером
[397], который сообщил, что у Гёмбёша почечная недостаточность! Он намерен посетить его сейчас в Мюнхене, надежда очень слабая. Я просил передать привет Гёмбёшу. Значит, Венгрию ждет правительственный кризис. Все твердят о том, что найти замену авторитету Гёмбёша едва ли возможно.
Румынскому профессору Маноилеску
[398], которого я знаю с 1932 года (Конгресс европейских государств в Риме), я, напротив, посоветовал пойти на примирение с Венгрией. Нужен антибольшевистский блок. Став «другом» Москвы, Румыния окажется ее жертвой, уже сегодня ей угрожает Прага. У нее не остается выбора. Мы, со своей стороны, хотим предоставить ей такой выбор, обеспечив гарантии со стороны Венгрии. М[аноилеску] собирался сразу после Нюрнберга нанести визит королю. Он оставил мне свою посвященную проблематике корпоративизма работу «с выражением восхищения личностью и ее трудами». Таким образом, еще одна сторона станет склонять Кароля к проявлению благоразумия. Я спросил М[аноилеску]: «Как вы думаете, найдет ли король в себе решимость вступить в союз с одной стороной, или же он полагает, что может, как прежде, играть несколькими шарами одновременно?» На что М[аноилеску] ответил: «Этот вопрос свидетельствует о том, что вы очень хорошо знаете ситуацию». Я: «Думаю, да; в такие времена как нынешние, короли теряют свои короны, если исходят из посылки, будто им по силам управлять, лавируя между крупными группировками».
Думаю, М[аноилеску] на свой манер доведет эти соображения до сведения Кароля.
Помимо указанных, имели место и другие беседы: генеральная линия заметно укрепляется. Большая решимость фюрера, который уже теперь, находясь в Н[юрнберге], демонстрировал осознание своей роли как духовного лидера Европы, будет оказывать свое воздействие.
26.9.[1936]
Вчера здесь был Р[оланд] Штрунк
[399], прибывший из Испании. Заботы о некоторых делах побудили его совершить беспосадочный перелет в Берлин, завтра он летит обратно. О том, что именно вызывало у него беспокойство, он пишет в обстоятельной докладной записке. Надеюсь, записка даст желанный результат; говорить о ней здесь не имеет смысла. В остальном то, о чем он поведал, потрясает до глубины души. Не раз ему доводилось видеть страшные увечья испанцев, отстаивающих национальную идею, частью в таких сексуально – патологических формах, что их невозможно описать словами. Убитые монахини – страшное зрелище; оскверненные алтари… – можно себе представить…
Штрунк вместе со «специалистами по Толедо» сам совершил полет над Алькасаром
[400]. Все эксперты заявляли в один голос о невозможности сбросить провиант на территорию двора площадью 60×40 метров. Лишь один взял на себя смелость выполнить задачу – на высоте 25 метров (обер – лейтенант ф[он] М.
[401]). Человек, чье имя будет еще названо, но много – много позже. Новые сведения – фашисты выбили красных с Балеарских островов. Мальцан
[402] сообщает из Рима, что аннексия Балеарских островов Италией постоянно обсуждается в высших фашистских кругах. И вот они там, и будет интересно посмотреть, удастся ли Италии взять инициативу в свои руки и каким образом. Французы все более активно поддерживают войска в Мадриде, намереваясь превратить ополченцев в настоящих солдат. Франко стремится избежать войны позиционной, поскольку марокканцы хороши в войне маневренной. Штрунк не сомневается в победе генералов, последние полагают, что гражданская война продолжится еще около 2 месяцев.
Меня, конечно, интересовала информация о разногласиях, вне всякого сомнения, присутствующих в лагере националистов. Штрунк подтвердил сложившееся у меня впечатление – на Севере наследниками жертв стремятся стать церковь + реставрация. Карлистов
[403] обязали ежедневно посещать мессу, они обвешаны множеством амулетов, даже ослы носят на шее изображения Христа! Однако ряды фалангистов пополняются, Франко оказывает им поддержку. А значит, борьба продолжится и после победы, и тогда необходимо помогать Франко любыми средствами, иначе господство попов продлится еще лет тридцать, а по истечении этого срока в Испании наступят времена, подобные нынешним, или же страна станет гнить заживо. Примо де Ривера младший сидит под арестом в Аликанте, есть намерение освободить его – если он еще жив!
Что до остального – народ жаждет немецких газет, фильмов; раздаются требования о помощи в организации партийных структур и т. д. Стоит только назваться н[емцем], и вся Испания ликует. Имя Гитлера стало легендой, от Германии ждут многого – всего…
Я познакомлю Штрунка с Дарре, он немедленно отправит в Испанию человека, которому будет поручено тщательно изучить местную ситуацию с сельским хозяйством и разработать необходимую для Испании аграрную реформу – помощь Франко. Ясно одно: 34 семейных клана, которым принадлежит Испания и которые являются абсолютными правителями, должны отдать 50 % своих земель, не выдвигая особых условий – следует устранить вторую причину революции.
