6.5.[19]41
3–го я принял Кернера и генерала Томаса, которые на основании всех карт и планов проинформировали меня об уже проделанной работе управления по четырехлетнему плану и ОКВ. Хорошая штабная работа, уже сейчас основывающаяся на большом опыте. Д[окто]р Мейер провел переговоры с Рикке
[900], Шлоттерером, Бакке. Сегодня я написал Гиммлеру, с интересом жду его реакции. 2.5. был запланирован лишь мой краткий доклад фюреру, который, однако, перетек в длинную беседу. Он одобрил в основе своей оба проекта, которые мы с Ламмерсом разработали на возможный случай. Осталось обсудить лишь пару терминологических вопросов. – Я поблагодарил фюрера за его поручение мне и присовокупил: сейчас, когда я все больше размышляю над проблемами, задача представляется мне все значительнее. Ведь нужно основать и сформировать три государственных образования огромных размеров. И к этому еще русс[кая] проблема
[901]. У фюрера слезы выступили на глаза, и он сказал: «Но Вы получили большую позитивную задачу. Я должен принять ответственность за этот шаг, Сталин ждет лишь вступления Америки [в войну]…» Фюрер должен был надиктовать свою речь перед рейхстагом и пригласил меня в Берхтесгаден, чтобы я мог обсудить все детали с Герингом и Кейтелем. Там и у него найдется спокойная минута, чтобы обдумать со мной все восточные вопросы.
То, что на мое назначение откликаются разл[ичные] противники – лишь проявление человеческого несовершенства. Но здесь следует защищать историческое задание и оставаться непоколебимым в отношении претензий, мешающих его выполнению.
Рядовой Урбан прибыл из Восточной Пруссии на заседание рейхстага: хотел получить «точную информацию» для своего начальства. Сидят там на Востоке и гадают!
Остальное время занимает работа на прочих моих должностях. Штельрехт
[902] провел совещания в двенадцати гау и докладывает о пожеланиях в вопросах обучения, обсуждены проблемы устройства общественной жизни, организации праздников культуры. Первый [в этом году] выпуск «Вельткампф» проходит корректуру, для конкурса «Фёлькишер беобахтер» прочел рукописи четырех «лучших» романов. Все слабы или очень плохи. Издательство не снискает себе этим лавров, мое имя не должно фигурировать. Никурадзе рассказывает о своей континентально – европ[ейской] работе. Кауттер присылает гранки о «Партии и вермахте». Я пишу пять листовок для Востока и диктую инструкции для возм[ожных] рейхскомиссаров. Принимаю финского посланника по случаю выставки моих книг в Хельсинки; совещания о реорганизации Союза немецких доцентов
[903], о новом представительстве Нордического общества в Берлине. Прием государственного советника Хагелина, который жалуется на Тербовена. Сегодня беседа с адмиралом Буссе
[904], который расширяет Имперский союз германских моряков и хочет подчинить исследовательский отдел гамбургскому отделению Высшей шк[олы]. – Прием Кубе
[905], чтобы подготовить его к должности на Востоке. Разговор с Лютце: он должен назвать мне для этой же цели офицеров СА. Потом рейхстаг, 5–го весь день конференция рейхсляйтеров и гауляйтеров.
И так день за днем.
Берхтесгаден, 14 мая [19]41
В целях детального обсуждения всех восточных вопросов и формулировки моего поручения на возможный случай фюрер вызвал меня в Берхтесгаден. Отъезду предшествовали различные переговоры с уполномоченными Геринга, причем те из них, в которых участвовали специалисты, увенчались единодушным согласием. Лишь Кернер, который не воспринял мою логику, под давлением Ноймана
[906] снова изменил позицию. Все эти вещи, новые проекты Ламмерса, мой отзыв на них зафиксированы в служебных записках
[907].
В эти дни нас всех занимает дело Гесса
[908], которое следует счесть одной из самых фантасмагорических страниц в не столь уж бедной на удивительные происшествия истории НСДАП. Так как я был последним человеком, говорившим с Гессом, стоит уже из историко – психологического интереса запечатлеть это посещение.
Я хотел конфиденциально проинформировать Гесса о поручении фюрера по восточным вопросам и также обсудить другие дела, касающиеся сферы моей деятельности. Этот визит был запланирован на 18.00 10 мая. 9–го вечером адъютант Гесса звонит д[окто]ру Кёппену: Гесс должен срочно уехать уже в субботу днем, не могу ли я прийти уже утром. Так как на поезд я уже не успевал, Гесс послал за мной самолет, на котором я около 11 утра прибыл в Мюнхен. В 11.30 я был в частном доме Гесса в сопровождении гауляйтера д[окто]ра Мейера, который должен стать моим постоянным заместителем в случае осуществления возможного восточного поручения. В своем саду Гесс быстро вышел мне навстречу, он казался бледным и больным, что особо не бросилось в глаза, так как он выглядел так все последние годы. Я сначала говорил с ним наедине, сказал, что в возможном случае советско – русс[кой] агрессии фюрер поручил мне руководить разработкой восточных вопросов и т. д. Назвал ему имена возм[ожных] комиссаров и попросил его поддержки при последующих назначениях низовых руководителей. – Кандидатура Кауфмана
[909] как представителя такого находящегося под угрозой города, как Гамбург, была обоюдно отклонена, Заукеля же полностью одобрена. Гесс сожалел, что лучшие должны уйти [со своих нынешних постов], но ведь для таких задач и должны быть отобраны лучшие. – Когда я хотел затронуть некоторые другие вопросы, Гесс сказал, что просит меня обсуждать лишь самое важное, так как одна мысль настолько его сейчас занимает, что он должен воздержаться от рассмотрения второстепенных тем. Это было произнесено довольно пылко, но я и предполагать не мог, что он собирался осуществить.
