— Нет, постой. — торможу ее руку. — Мужчина, может быть, мы можем вам что-нибудь подсказать? — подхожу к нему. — Здравствуйте, — стараюсь улыбнуться, а самой страшно до чертиков.
— Помогите, — кивает он. — Вы знаете, браслеты есть такие, — начинает бурно жестикулировать, что-то рисуя в воздухе. — Там, значит, цепочка и детей вешают.
— Куда вешают? — непонимающе хлопаю глазами.
— Ну мне в подарок, — пытается он зайти объяснениями с другой стороны. — У меня жену завтра из роддома выписывают. Я вчера весь день собирал кроватку, сантехнику мыл, а про браслет этот забыл!
— Так кто у вас родился? — Аня подходит к нам, держа в руках два браслета. На тоненьких цепочках действительно надеты фигурки мальчика в штанишках из синих фианитов и девочки в платье из розовой эмали. — Сын или дочка?
— Не знаю… — в ступоре качает головой мужчина.
И он больше не кажется нам с Аней странным. Просто шандарахнуло человека счастье по голове. Так же бывает.
— А коляску купили какого цвета? — с улыбкой кивает ему Аня.
— Синего, — на этот вопрос мужчина отвечает сразу и уверенно.
— Тогда пойдёмте на кассу, — хихикаю, понимая логику. — Поздравляем вас с сыном.
После обеда Аня показывает мне, как формировать различные документы и как сводить вечерние отчеты.
— Может случиться так, что ты будешь закрываться сама, — говорит строгим голосом, обозначая важность. — Поэтому, запоминай сразу. Вдруг, пересдачу мне на вечер поставят, — вздыхает. — Этот последний курс в универе, сведёт меня с ума.
— Не переживай, — успокаиваю ее. — Будешь уходить спокойно. Я все запомнила.
Мы обе синхронно вздрагиваем от звонка внутреннего телефона. Аня напрягается.
— Этот телефон нужно брать всегда, даже если занята, — инструктирует меня, спеша к аппарату. — Алло, — поднимает трубку и смотрит на меня испуганными глазами.
— Ну что? — Переспрашиваю ее одними губами, тоже начиная волноваться.
— Уж не знаю, что не так… — она сглатывая, возвращает трубку на место. — Но тебя немедленно требует к себе Северов. А ещё девочки сказали, что никогда таким злым его не видели.
Глава 21. Самообслуживание.
Сергей
«Ты долбанутый, Северов! Ты хоть понимаешь, что морально это было совращение? Понимаю. Но я же не виноват, что так вкусно было!»
Открываю бар и переставляю бутылки с алкоголем.
«Так, стоп! Вот это сейчас совсем не к месту.» — захлопываю дверцу.
В конце концов, если так сильно прижало, ну можно ее просто уволить и забыть, как страшный сон.
Падаю в кресло и недобро смотрю на часы. Сука, как на зло, тянется это время, распаляя и раскручивая мой маховик бесива. На себя, на неё. На ситуацию дебильную эту в целом.
— Сергей Валентинович, — оживает переговорное голосом секретарши. — К вам Чудная пришла.
— Пропускай, — рявкаю. — И нет меня ни для кого!
Через несколько секунд дверь кабинета открывается, и через порог робко переступает Соня.
— Здравствуйте, — видя меня, распахивает свои огромные оленьи глазищи ещё сильнее.
Я молча встаю. Обхожу девчонку по приличному радиусу, от греха подальше, и закрываю дверь на ключ.
Соня, вздрагивая от звука замка, оборачивается.
— Это зачем? — испуганно.
— Прошла и села, — киваю ей на стулья перед моим столом.
Сглатывает. Оборачиваясь на меня несколько раз, идёт к столу.
Я, как неадекватный, облизываю глазами ее попку, туго затянутую строгим чёрным платьем. Скольжу глазами выше по ровной спине и мысленно расстёгиваю молнию, которая заканчивается в районе поясницы…
Да, твою ж мать! Совсем оголодал?
Соня присаживается на кончик стула и косится глазами на меня.
— Что-то не так? Я плохо работаю? — просаживается ее голос.
Возвращаюсь. Сажусь за стол, пытаясь взять себя в руки и не реагировать на ее женскую манкость.
— И это тоже, — соглашаюсь с ней.
— Я могу узнать, что я делаю не так? — Обижено поджимая губы, вдруг смело вскидывает глаза.
— Можешь! — Взрываюсь от этой подачи, которая расценивается мной, как наглость. — К тому же, я тебе не чужой человек, — хмыкаю.
— В каком смысле? — уточняет смущенно.
— В том… — опасно понижаю голос. — А как давно ты знакома со мной, Сонечка?
Вспыхивает, отводя глаза.
— Откуда вы знаете?
— Сама догадаешься? — рявкаю. — Отвечай!
— Три года… — сникает. — Но… пожалуйста, — ее голос наполняется просьбой и отчаянием. — Это совсем не то, что вы подумали!
— Просвети… — развожу руками. — И как-то постарайся поубедительнее.
— А Любовь Павловна знает? — робко.
— Пока нет, — едко выделяю первое слово.
Соня прислоняет ладони к пылающим щекам.
— Я действительно перепутала адрес своей квартиры. Увидела вас. Растерялась… А вы меня поцеловали, — сбивается ее дыхание. — И я будто в ступор попала. Не знала, как реагировать…
Мне становится горячо от накатывающих в воспоминаниях деталей того вечера.
— Почему после не сказала? — грозно прерываю ее.
— Так вы мне денег швырнули, чтобы я исчезла, а я должна перед вами душу выложить? — обиженно дергается ее губка. — И вообще, вы не спрашивали.
— Я же представлялся тебе, как первый раз!
— После того, как зажали в подъезде с ножом и выбросили все вещи!
— Твою мать! — всаживаю кулак в стол, чувствуя, что диалог абсолютно неконструктивен. — Нет! После того, как вытащил тебя из ментовки, вернул документы и одел, как человека! Давай, короче, что тебе от меня нужно?
— Ничего, — обескураженно мотает головой.
— То, что ты умолчала факт нашего знакомства, я расцениваю, как ложь, — цежу сквозь зубы. — Тебе не повезло. И срать мне на твои глубокие чувственные мотивы! Испытательный срок ты завалила. Можешь собирать вещи и проваливать на все четыре стороны.
Губы Сони вздрагивают в попытке что-то сказать. Она закусывает их и начинает вытаскивать из ушей серьги. Кладёт украшение перед собой на стол. Туда же отправляется кулон.
— Я поняла. Прошу прощения. Всего вам хорошего.
Встаёт со стула и идёт к двери.
Но почему мне не легчает! Все же правильно! Меня только сильнее пенит и хочется… А чего, вообще, мне действительно от неё хочется? Просто принципиально обвинить девчонку хоть в чем-нибудь? Чтобы что? Увидеть и поговорить? Или найти повод избавиться?
