Ты вообще где адекватность, Северов, потерял? Глаза ее видел? Это ж, как в заповеднике орать!
— Откройте, пожалуйста, дверь, — просит Соня дрожащим голосом.
В моей груди разгоняется паника и требует не подходить к девчонке близко.
Но там же надо открыть дверь!
Подхожу. Боковым зрением вижу, как Соня часто моргает.
И опускаю руку с ключом снова в карман.
— Возле кулера лежат салфетки. В порядок себя приведи. Там полный офис людей.
— Да выпустите вы уже меня! — Вскрикивает Соня. — Зачем вы меня унижаете постоянно? Я у вас кроме одежды и денег на такси ещё ничего не попросила и не взяла! И эти деньги тоже отдам, как только заработаю.
Глотает слёзы и сжимает кулачки.
У меня в груди разливается что-то очень горючее и мешающее дышать.
Подхожу к кулеру сам беру салфетки и наливаю стакан воды.
Подхожу к Соне.
— Не истери… — подаю стакан.
— Да сами вы ее пейте! В задницу себе засуньте вместе со всеми своими подачками и самомнением, — неосторожно взмахивает руками и вода выплескивается мне на рубашку.
Мы шокировано смотрим на расползающееся по ткани мокрое пятно.
Соня слишком близко. И в ее глазах сейчас горят обида и вызов. Ай как мне хочется сейчас наказать эту девочку по-мужски!
Вдыхаю запах ее адреналина и утекаю, вжимая Соню в стену.
— Нет! — вскрикивает.
Вижу, что сбоку мне в лицо летит ее ладошка.
Перехватываю руку, заламывая за спину, и слепо нахожу Сонины губы.
Я чувствую какие они горячие, соленые, мягкие… Пульс глушит уши и отключает голову на хрен. Все становится на свои места.
Ты ж поэтому, Северов, тут орал? Потому что взять не мог? Потому что ты, похотливая скотина, захотел себе эту молодую женщину. И у тебя в голове тысяча фантазий, как загнуть ее к столу или стенке, намотать шикарный русый хвост на кулак и… Шшшш! Сокращаясь, врезаюсь языком в ее ротик глубже.
Я чувствую, как Сонины ногти вонзаются в мои запястья в попытке выкрутиться. «Да она же…» — вдруг до меня доходит такая простая истина. — «Просто тебя боится, Северов!»
Черт! Еще пара поцелуев, и я торможу свои губы, съезжая ими на Сонину щечку.
— Отпустите меня… — она шепчет истерично и испуганно. — Или я закричу!
Я скольжу руками по ее фигуре вниз и сжимаю талию. Как это отпустить то!
— Соня… — на языке вертится дикий набор из матов и ещё каких-то слов извинений, совершенно мне несвойственных. А сейчас нужно что-то говорить, чтобы не выглядеть на всю голову шибанутым… — Нет, — ухмыляясь, качаю головой. — В этом от тебя тоже толка не будет. Никакой инициативы. Никаких перспектив.
Отпускаю ее. Отхожу на насколько шагов в сторону и открываю деверь. Соня продолжает вжиматься в стену и тяжело дышать.
— Черт с тобой, — стараюсь говорить как можно небрежнее. — Возвращайся на рабочее место. Будем считать, что инцидент исчерпан.
Соня несколько раз открывает и закрывает глаза.
— Можно мне водички?
— Здесь самообслуживание, — жму плечами.
Она подходит к кулеру, наливает стаканчик воды и, отпивая из него мелкими глотками, идёт к выходу.
Это становится интересно. Неужели мне сейчас прилетит?
— Не вздумай, — отрицательно качаю головой, когда она равняется со мной.
— Идите вы, — сверкает глазами и все-таки выплёскивает мне воду в район ширинки, — самообслуживайтесь!
Срывается с места, дергает ручку и выбегает за дверь.
Находясь в шоке о того, что сейчас произошло, впечатываю кулак в дверной косяк и ухожу к столу.
«Боится говоришь? Ничего эта зараза не боится! Ты зачем вот сейчас ее оставил? Чтобы любоваться?»
Поправляю штаны и констатирую факт, что вода ничерта не помогла остыть. Куда б себе ещё налить, чтобы перестать творить фигню?
Ну или уже черт с ним, если так накрыло, то забирать девчонку не пошлыми телодвижениями, а красиво?
Ты ещё помнишь, Северов, как это делается «красиво»?
Открываю окно, впуская в кабинет морозный воздух, и подкуриваю сигарету, зябко ведя плечами. Мне надо это обдумать. Хотя бы до вечера…
Глава 22. Неожиданные повороты.
Соня
Я мысленно умоляю бесконечную толпу покупателей не заканчиваться, чтобы не отвечать на вопросы своей коллеги. Достаточно с меня ее долгих сочувствующих взглядов.
А ещё очень боюсь, что факт моей близкой и не самой приличной связи с начальством, может как-то подорвать наши с Аней только что зародившиеся добрые отношения.
— Сонь, — она все-таки ловит меня возле кассы, — все нормально? Зачем вызывали?
— За внешний вид ругали, — отвечаю шепотом. — Что только белый верх и чёрный низ носить можно.
— Серьезно? — Распахивает глаза моя коллега. — Надо должностную инструкцию перечитать.
— Тебе то что читать, — улыбаюсь ей. — Ты всегда, как положено выглядишь.
— Это потому что больше надеть нечего, — фыркает она. — Да и покупать смысла особого нет. Зимой и летом одним цветом, как говорится. Вот закончу институт, отсюда уволюсь и буду только платья носить. Красные в белый горох.
Мы тихонько смеёмся, расходясь до своих покупателей.
— С наступающим вас, — подаю фирменный пакетик с лентой пожилой паре, которая решила обновить обручальные кольца спустя пятьдесят лет брака. — Приходите к нам ещё через столько же!
— О, это мы обязательно, — они снисходительно улыбаются и, прощаясь, выходят из магазина, уже о чем-то жарко споря.
Я убираю палеты с кольцами обратно под стекло и замечаю, что меня до сих пор потряхивает после общения с Северовым.
Запоздалые волны стыда безжалостно накатывают, заставляя плавать в горячей рефлексии.
Наверное, правильным будет уволиться.
Я неосознанно дотрагиваюсь до губ, которые до сих пор горят от поцелуев Сергея. Сердце срывается в трепет.
Признаваться себе в том, что мне (теперь уже без всякого сомнения) нравятся поцелуи этого мужчины, не хочется.
Потому что он хам, мужлан, пошляк и далеко не самый законопослушный человек. Да и вообще, он сказал, что ему не понравилось меня целовать!
Ох… тихонько приседаю к нижним ящикам, чтобы продышаться.
Уходить отсюда совсем не входило в мои планы, потому что с добавкой процента от продаж, зарплата в этом месяце должна быть очень приятной. А у меня пушистые нахлебники и ремонт… И Аню подводить не хочется. Или я просто ищу повод остаться?
