Щеки — это мои предатели, они начинают не просто гореть, а жечь!
Но не могу же я ответить Сергею, что действительно думала о нем. Пыталась как-то сопоставить отношения подруги и ее парня с нашими…
— Ай ай, плохая девочка, — довольно хмыкает Северов. — Поэтому тебя прежде всего должен был волновать вопрос, здоров ли я.
— Так мы же с вами… — я даже не могу поднять глаз. — Целовались уже. Ну и детей тоже вряд ли хотите… — прикладываю ладошки к лицу и чувствую, что мы продолжим этот разговор, да ещё и в общественном месте, то я просто сгорю от стыда. И останется на стуле от меня уголёк.
— Соня… — выдыхает Сергей, посмеиваясь. — Я вот, честное слово, даже не знаю просвещать тебя или нет. Но не здесь. Это точно. Могу сказать только то, что моя ответственность распространяется и на эту сферу. Тебе не о чем беспокоиться. А сейчас, ешь давай торт, и поедем купим кое-что из одежды. Я заскочу в офис, а ты погуляешь по магазинам.
— Ну хватит, — не выдерживаю я. — Вы же понимаете, что я не могу себе этого позволить. Можно я просто съезжу и заберу свои вещи…
— Можно, — кивает Сергей. — Как объясняться в интернате будешь, куда съезжаешь, уже придумала?
— Нет… — чувствуя себя дурочкой, понимаю, что он снова прав.
И теперь утверждение, что я не имею права спрашивать его про личную жизнь, кажется более чем обоснованным.
— Соня, давай чтобы между нами больше не было этой неловкости. — Северов достаёт деньги и кладёт на стол. — Счёт, пожалуйста, — делает мах рукой официанту. — Я больше никак не буду участвовать в твоей финансовой независимости, кроме официальной зарплаты. Проживание на моей территории и продукты, ты сможешь оплатить ужинами и завтраками. А вот за все остальное я хочу получить свою благодарность, — голос Сергея опускается на последних словах до бархатных интонаций, и я, отзываясь на них, начинаю трепетать.
— Какую? — нервно облизываю губы.
— Поцелуй меня, Соня, — велит Северов. — Сама. И скажи спасибо, как мужчине.
Оглядываюсь по сторонам. Кругом люди. Мне кажется, они смотрят… Официант приносит кожаную книжечку со счётом, и я жду ещё несколько секунд, когда он отойдёт.
— Прямо сейчас, — уточняю.
— Можешь в машине, — Северов жмёт плечами.
— Тогда пойдёмте, — снова вскакиваю и хватаю рюкзак.
— Как скажешь… — Сергей встаёт из-за стола и снимает с вешалки мое пальто. Помогает надеть и берет своё.
Да, я настоящая трусиха и просто тяну время до момента своего окончательного морального падения. Потому что мне страшно признаться даже себе, что я хочу поцеловать Северова. Мне нравится, когда он меня касается, мне уютно в его руках. Мамочки…
Сергей садится за руль и поворачивается ко мне с ухмылкой на губах.
— Приступай.
Я тянусь к нему, практически теряя сознание от тахикардии. Кладу пальцы на колючую щеку, закрываю глаза и прижимаюсь своими губами к его.
Мне моментально становится горячо в груди, а внизу живота начинает сладко сжиматься и ныть.
Сергей перехватывает меня сзади за шею и притягивает ближе к себе, углубляя мой робкий поцелуй.
— Сонечка, вкусная девочка… — его низкий шёпот запускает по моим рукам и плечам мурашки.
Голова кружится, как тогда, когда мы были с ним в его ванной.
— Все, поехали дальше, — он с явным сожалением отрывается от меня, а я пытаюсь восстановить дыхание.
— Спасибо, — шепчу ему.
— Это была репетиция, — заводит машину Сергей и чуть агрессивно трогается с места. — Обязательно повторим ещё.
До торгового центра мы доезжаем молча. Северов думает о чем-то своём, сосредоточено ведя машину, а я не решаюсь его отвлекать.
Он и так со мной сегодня носится целый день.
— Соня, — на парковке Сергей достаёт из кошелька карту. — Ни в чем себе не отказывай. У тебя час. Потом я отвезу тебя домой и уеду по делам.
— Хорошо, спасибо… — киваю, и мы с ним расходимся на разные лифты, будто не знакомы.
Много тратить я, конечно, не собираюсь, поэтому покупаю самое необходимое. Некоторые предметы гигиены, белье, колготки, несколько комплектов одежды. Сумма в итоге выходит все равно приличная.
Ровно через час спускаюсь обратно на парковку. Но там вместо Северова меня ждёт совершенно незнакомый мужчина.
— Здравствуйте, меня зовут Глеб, — он выходит из машины и открывает багажник. — Сергей попросил отвезти вас домой.
Я машинально отмечаю, что этот Глеб называет Северова по имени и имеет возможность ездить за рулем его личной машины, а не корпоративной.
— Хорошо, — отдаю пакеты и забираюсь на заднее сиденье.
На душе становится пусто и тоскливо. Потому что вроде бы обо мне позаботились, но в тот же момент даже не посчитали нужным сообщить лично о том, что домой я поеду с чужим человеком.
Да, я романтичная идиотка и не понимаю, как можно сначала целоваться так, что дышать тяжело, а потом вот так… исчезнуть.
Глеб довозит меня до дома, помогает занести покупки и открыть дверь.
— Ключи я на комод положил, — говорит мой водитель. — Ну, до свидания.
— Скажите, — набираюсь смелости и окликаю его в дверях.
— Что такое? — Глеб тормозит.
— А Сергей… он не говорил, когда вернётся?
— Я поеду за ним поздно. Ложитесь спать, — отзывается водитель.
Я вздрагиваю от хлопка двери и ложусь спиной на стену.
Это и есть, та самая личная жизнь, о которой мне знать не положено? Нет… с этим не возможно смириться!
Весь вечер пытаюсь уговорить себя, что Сергей деловой человек, и что у него, наверняка, куча дел. Партнёры, совещания, документы… В конце концов, конец года!
И очень хорошо справляюсь с этим, но ровно до того момента, пока не ложусь в кровать и не выключаю свет.
Сердце болезненно жмётся, когда на экране время обнуляется, и начинаются новые сутки.
В такое время переговоры или повышают градус, или переходят в горизонтальное положение.
«Спать, Соня!» — приказываю себе. — «Он, вообще-то, ничего тебе не обещал. А все, что обещал, выполнил.»
Да, но… почему ж так обидно то а?
Глава 26. Скелеты в красном.
Соня
Моргая, чтобы не разреветься, гипнотизирую красные бархатные коробочки на витрине. С этого самого утра я ненавижу красный цвет. Особенно с блестками. Особенно на воротнике белой рубашки, небрежно брошенной в ванне.
Видимо, ночь была просто фееричной, раз Сергей Валентинович утром даже не удосужился проснуться.
Конечно, я понимаю, чего хочет взрослый мужчина. И, наверно, должна быть ему благодарна за то, что он не требует этого от меня. Но… он же должен понимать, что для неё, для этой женщины в красной помаде, постель — это ерунда, обыденность.
