Так… Фух.
А теперь самое сложное.
Открываю сообщения от Никиты. Первое отправлено в семь утра. С отвращением читаю сначала его стенания на тему отсутствия чистых полотенец в ванной. Ему пришлось после душа идти за ними в комнату. Потом ещё более резкие аргументы на тему отсутствия готового завтрака. И только третьим идёт вопрос: «где я?»
Я почти два года потратила на человека, который, оставив меня дома в абсолютно убитом состоянии, так ещё и один на один с угрозами преступников, как ни в чем не бывало утром требует своих благ. А вдруг меня уже нету в живых вообще?
Набираю его номер и, не дыша, жду ответа.
— Ну ты совсем охренела? — рявкает он мне в трубку. — Когда дома будешь? Я целый день голодный был. Яичницу пришлось жарить.
— Привет, — Выдыхаю. — Мы расстаёмся, Никита, собери, пожалуйста, мои вещи. Завтра их заберут.
— Не понял… — борзеет его голос. — Это куда ты собралась?
— У меня другой мужчина, — говорю специально. Даже с налётом вызова.
— Ты охренела? — орет он. — А как же замуж, с родаками хочу познакомиться и прочая канитель?
— Извини. Прощай, — я просто трусливо сбрасываю звонок.
Телефон вибрирует. Звонки, сообщения сыпятся, обличая меня во всех грехах.
Закидываю его под подушку, залезаю под одеяло и прикрываю глаза.
Как же я устала. Особенно разочаровываться.
Проваливаюсь в беспокойный сон и просыпаюсь от какого-то кошмара, когда за окном становится уже совсем темно.
Пытаюсь продолжить спать, перевернувшись на другой бок, но голод не даёт.
Желудок сосет и режет. Аж до тошноты.
Осторожно ковыляю до двери, отмечая, что после покоя боль в ноге стала однозначно меньше, и выглядываю в коридор.
В доме тишина. Пыхтя, как груженый листвой ёжик, спускаюсь сама по лестнице и дохожу до столовой.
И первое, что я вижу в свете ночной подсветки шкафчиков, это знакомый силуэт бумажного пакета для еды с буквой «эм».
Поперхнувшись слюной, заглядываю в него и нахожу внутри обычный чизбургер и упаковку наггетсов.
Это мне? Ну очевидно же…
Плюхаюсь на стул, и с тихим стоном откусываю кусок от булки. Господи, какая же эта гадость вкусная с голодухи.
От удовольствия подлетает настроение, и я улыбаюсь, дожевывая котлету.
Самое странное, что несмотря на все отвратительные слова, сказанные Алексеем в мой адрес, он остаётся единственным мужчиной в моей жизни, от которого я не ловлю безразличия. На фоне этого даже обида замыслилась и почти не чувствуется.
Неудобоваримый осадок, конечно, есть, но он сейчас замечательно заедается ароматным фастфудом с привкусом мужской заботы.
Ничего не понимаю… Как мне себя вести? Что чувствовать? Как не обмануться?
Выпиваю стакан воды и совершаю обратный ковыляющий путь в спальню.
Завожу себе будильник на семь, чтобы приготовить местному Барину завтрак, обнимаю одеяло и проваливаюсь в бархатный полноценный сон.
— Доброе утро, Аня, — раздаётся бесстрастное над моей головой. — Пора вставать.
Сквозь сон улыбаюсь видению. Какой Алексей строгий, красивый даже без своего костюма. И пахнет… хочется, как кошке, потрепать этот запах на меховушке.
Я сладко тянусь.
Чувствую, как по ноге скользит что-то горячее. Оно задирает край моего сарафана и сжимает бедро.
Слишком реально, ощутимо так сжимает для сновидения.
Подлетаю. Сажусь на постели и во все глаза смотрю Баринова.
Он сам меня будит? Я снова проспала? Блин…
— Давай, Аня, — он смотрит на часы. — Быстро приводи себя в порядок.
— Зачем? — хлопаю глазами. — Мы куда-то едем?
— В больницу, — жмёт он плечами. — Я вчера говорил.
— Ясно… — шепчу, проглатывая обиду. — Дайте мне десять минут.
— Тебе не нужна помощь? — дергает он бровью.
— Нет, — сжимая губы, вздёргиваю подбородок. — Большое спасибо за предложение.
Значит, все-таки так… Алексей Егорович.
Глава 16. Компромисс.
Барин
Вот как ей это удаётся?
Отрываю взгляд от дороги и смотрю в зеркало заднего вида на Аню.
Ну оскорбленная английская королева! Не меньше.
Спина ровная, напряженная, волосы в косу затянуты и перекинуты через плечо. Ни взгляда в мою сторону, губы поджаты в линию…
Бесит!
Добавляю скорости, чтобы побыстрее покончить с этим неприятным делом.
Наверное, я действительно не прав в том, что сорвался и вывалил на девушку всю информацию в куче, да ещё и в грубой форме. Но не сдержался. Рот ей заткнуть хотелось. Если не чего-то пожёстче…
Сама того не зная, Аня попала прицельным в самое больное.
Этого не понять обычному человеку. Потому что… страшно даже говорить и вспоминать. Принять — не возможно…
Меня обгоняет какая-то борзая спортивная тачка, и я, уходя от столкновения, резко дергаю руль вправо.
— Ай… — с заднего сиденья раздаётся сдавленное хныкание.
— Ударилась?
— Да… — я вижу, как Аня трёт голову.
— Нужно было пристегнуться, — говорю ей назидательно.
Она показательно вытягивает ремень и щёлкает креплением.
Вот и пообщались.
Заворачиваю на территорию большой частной клиники и паркуюсь. В лобовое стекло вижу, что к машине уже спешат ребята Глеба.
— Доброе утро, — открываю дверь. — Все проверили, предупредили?
— Алексей Егорович, доброе утро! — отвечают вразнобой. — До девяти пятнадцати правое крыло в вашем распоряжении.
— Спасибо, — киваю ребятам. — Готова? — поворачиваюсь к Ане.
— Разве к этому можно подготовиться? — с сомнением качает головой.
На ресепшн медсестра выдаёт нам бахилы, пеленки, личные карточки и стикеры для пробирок.
Аня с удивлением косится на меня.
— Вы тоже будете сдавать анализы?
— А что в этом такого? — жму плечами. — Взрослые люди, когда вступают в отношения, кажется, именно так и поступают.
— А у нас с вами отношения? — уточняет.
— Увидим, — отзываюсь неопределённо. — Вдруг тебе понравится?
— Не переживайте, — отвечает гордо. — Ровно через месяц сможете найти себе новое развлечение.
Стискиваю зубы, ощутимо прихватываю девчонку за локоть и тащу к лаборатории.
