Рустам просто сбрасывает вызов и швыряет телефон на сиденье.
— Успокойся, — теперь уже я его прошу, накрывая его ладонь своей.
— Лошади вырвались из загона и едва не разнесли поместье. Их что-то сильно напугало.
— Ты думаешь, это намеренно было сделано?
— Мои люди выясняют правду. Пока ничего. Пусто. Ни одной зацепки.
— Тогда совпадение…
— Малыш, лошади не умеют открывать загоны, поверь.
Рустам коротко целует меня в лоб, прижимает к груди, заворачивая в свое мощное тело, как в одеяло. Никаких врачей не нужно, чтобы унять боль, если рядом находится он. Его нежные прикосновения — мое спасение.
— Мустангу надо сказать спасибо, каким-то чудом он тебя оттолкнул, закрыв собой. Потом приструнил остальных, как вожак. Ещё бы хоть минута… — Айдаров замолкает, сильно зажмурив глаза.
Пусть не продолжает. Я понимаю, к чему он клонит.
Меня бы просто растоптали.
Мустанг?
Мой любимец.
Он снова пришел мне на помощь!
Какой он молодец.
Обожаю!
Когда вернемся в поместье, обязательно угощу его сахаром и как следует приласкаю.
— Не конь, а чудо, — тихонько шепчу я, поглаживая ужасно напряженную руку Рустама.
— Знаешь, а я хотел его продать, — неожиданно с легкой ухмылкой произносит он. — Не мог никак обуздать. Он никого толком не слушает, кроме тебя. Если бы я его продал — сделал бы самую непростительную ошибку в своей гребаной жизни.
Перехватив мою руку за запястье, Рустам поднёс её к губам и нежно поцеловал костяшки. Потёрся о них прохладными, немного влажными губами и тяжело вздохнул.
* * *
До больницы мы добираемся за пять минут. Меня увозят в отделение и тщательно обследуют. Я переживала, что ребенок притих, живот стал каменным, но, слава богу, всё обошлось.
— Вам повезло, угроза миновала, — строго сообщает врач, заканчивая с обследованием. — Приземлились вы все же удачно.
— Да, но я руку ушибла… — задрав кофточку выше, я увидела, как там почти на все предплечье уже проявился приличный синяк.
— Мы об этом позаботимся, не переживайте. Рекомендую вам остаться на день-два в больнице под наблюдением.
— А что с ребенком?
— Все хорошо, подвижный.
— Я так сильно испугалась… Я не чувствовала шевелений.
— Потому что он испугался вместе с вами. Но ваш малыш очень сильный, выдержал угрозу.
Мы с Рустамом одновременно выдыхаем. Затем доктор уходит, оставляя нас наедине.
— Дурочка… как же сильно ты меня напугала, Мия! — Рустам растирает мои заледеневшие руки своими горячими ладонями, глаз с меня не сводит.
— Так все-таки с проблемой разобрались? — задаю главный вопрос, пытаясь понять, что вообще произошло в саду.
— Пока нет.
— Не переживай. Может все-таки это совпадение? Конюх забыл закрыть загон.
— Я ему все кишки выпотрошу!
— Не надо, Рустам, не кипятись. Все ведь обошлось… Я в порядке, — пытаюсь успокоить мужчину, сжимая его руку, не дай бог его демон вырвется на свободу. Земля тогда точно превратится в сплошной ад.
Сразу вспоминаю случай со Славой. Не хочу таких повторений… Поэтому, я обвиваю шею Рустама руками, притягиваю его к себе и очень нежно, очень чувственно целую его в губы.
Сама…
Страшно.
Но хочется до ужаса!
Ожидаю гневной реакции за самовольность, но… к удивлению, Рустам лишь углубляет поцелуй, смелее, настойчивей раздвигает мои губы языком и проскальзывает внутрь податливого, влажного ротика, исследуя его на сладость.
А потом чувственно шепчет в мой рот сквозь опущенные ресницы:
— Ты знаешь, как меня успокоить, девочка… Ты победила. Сегодня мой внутренний демон останется сидеть под замком.
Глава 27.
Спустя несколько месяцев.
Беременность протекает хорошо, без осложнений. Я почти забыла о том странном инциденте с табуном. Конюха все же наказали. Увольнением. Только этим, слава богу. Я убедила Рустама, что, если я не пострадала, значит не нужно наказывать парнишку.
Скорей всего парень забыл закрыть загон, когда приносил сено. Лошадей что-то напугало. Возможно, это была змея, ведь на камерах ничего подозрительного не заметили. Впрочем, мы обо всем забыли, ведь все закончилось благополучно.
Чувствую я себя замечательно, вот только мой пузожитель немножечко шалит в животе. Ему становится слишком тесно! Малыш растет не по дням, а по часам. И значительно прибавил в весе, живот стал таким огромным, будто я проглотила баскетбольный мяч.
Просто не верится, что третий триместр подходит к концу и мне следует морально готовится к родам. Я очень волнуюсь по этому поводу, но сильнее волнуюсь по поводу того, какое решение примет Рустам в дальнейшем?
Заберет ли он ребенка у меня? Отдаст ли он меня Давиду… И что станет с Элей? Ведь ей не легчает. Я очень сильно переживаю за сестру, грудь жжёт странное, нехорошее предчувствие.
Жаль, что Рустам не дал разрешения нам отправится на отдых. Зато он отправил Элю в санаторий, с прислугой. Вообще Рустам прав! Ведь за мной следит Давид. Возможно, он только и ждет момента, чтобы подобраться ко мне и поквитаться за смерть своего отца, поэтому мне стоит остаться в доме Айдарова.
Я понимаю и вижу своими глазами, что Рустам отдаляется от своей законной жены. Они очень редко общаются, да и Эля постоянно пропадает в больницах. Врачи лечат её по факту, каждый раз ставя разные диагнозы, но моей сестре лучше не становится. Точнее, вроде и становится, на какие-то непродолжительные недели, затем симптомы возвращаются.
Тошнота, слабость, бледность кожи. Длительные, болезненные менструации. Не знаю, что делать! Собираюсь серьезно поговорить с ней и с Айдаровым.
Я только недавно проснулась. Я стала такой соней, что сплю, порой до, десяти часов, а то и до одиннадцати. Но сегодня кроха поднял меня слишком рано — малыш стал слишком активно ворочаться в животе и стучать по животу ручкой, а может ножкой. Меня это встревожило. Но когда я встала, немного походила, выпила воды, малыш притих.
— Ух, напугал же ты меня… — вздохнув, погладила свой большой, упругий животик. Я уже так сильно к нему привыкла, вжилась в роль беременяшки, что будет очень сложно расстаться с этими удивительными впечатлениями.
Меня вдруг накрыло грустью. Я взвесила всё, всё хорошо обдумала и поняла, что мне нужно, просто необходимо поговорить с Элей. Порой сестра была со мной слишком груба, но ведь это из-за болезни… у неё повысилась нервозность и развилась депрессия, ведь врачи намекали ей на то, что она может навсегда остаться бесплодной.
