Руки Демьяна по-собственнически опускаются на мои бёдра, крепко сжимая. Прижимает меня к себе. Он впритык нанизывает меня на себя, так, что его вздыбленный член проходит точно между моих ног. Насквозь…
Но он не входит внутрь меня, а лишь трется о складки, возбуждая, заставляя влагу выделяться из напрягшейся дырочки. Он просто трется им о чувствительную зону бикини, сводя меня с ума.
Дразнит. Заводит. Будто нарочно издевается. Ведь он не входит, а извне надавливает стволом на самые чувствительные точки самого сладкого женского местечка, разжигая там убийственные котлы страсти.
— Ох-х… — тихий, протяжный хрип сам по себе вырывается из осипшего горла, когда я в полной мере ощутила всю его восхитительную длину, дразнящую меня.
Демьян наклоняется к моему ушку, сильней сжимает пальцы на бедрах. Напрягается. Член между моих ног становится ужасно твердым и обжигающим, как раскалённая сталь.
— Ты меня возбудила, когда сосками своими ко мне прижалась, а бедром о член потерлась, и что теперь делать? У меня уже там свербит. Не пойду же я на люди со стояком. Ты виновата — тебе и разбираться.
Шепчет, потираясь кончиком носа о мою раскрасневшуюся щеку.
Делает глубокий вдох, нюхая мои волосы.
Резко облизывает раковину ушка.
Меня снова и снова накрывает сладко-острой волной мурашек. Аж кончики пальцев на руках и ногах немеют.
— Я н-не могу, у меня там все жжет очень сильно, — накрываю лобок ладошкой.
— Я знаю, девочка. Я хочу кое-что другое.
— Что же?
Алаев разворачивает меня вокруг свои оси. В бездонных, хищных глазах полыхнула яркая вспышка, я моментально поняла, что он что-то коварное задумал.
Теперь его рука ложится на моё плечо, давит вниз, подчиняя.
— Сделаешь мне минет?
* * *
А у меня есть выбор?
Я же теперь его чертова собственность.
Собираюсь опуститься на колени, но Демьян останавливает меня жестом.
— Вначале помой меня. Хочу, чтобы ты намылила всё мое тело. Руки сюда свои давай.
Вытягиваю их вперёд, мужчина выдавливает мне в ладонь мягкий гель для душа с запахом малины, которая тает на языке.
— Приступай.
Волнительно.
Очень…
Я несмело кладу ладони на его грудь. Она упругая, подкачанная, с идеальными рельефами. Чисто тело спортсмена. Кожа гладкая, загорелая, без единого волоска несмотря на то, что на лице мужчины имеется трехдневная щетина.
Медлю.
Просто зависаю, очарованная ощущениями и зрелищем, когда моя ладошка напрягается, ощущая тугие канаты стальных мышц на великолепной, бронзовой кожей.
— Ну же, я не кусаюсь.
По моим отметинам на теле, ягодицах, ключице не скажешь.
На умопомрачительных губах мужчины играет надменный оскал. Что-то, похожее на снисходительную улыбку, но больше всё же на оскал.
— Двигай своими руками, быстро! — Демьян теряет терпение и уже начинает злиться, что его приказы не торопятся исполнять. А ведь у него правило — его приказы должны выполняться за секунду.
Прикусив кончик языка, начинаю несмело скользить ладошками по упругой, загорелой коже. Пена быстро взбивается, теперь тело Алаева становится еще более сексуальным.
— Ниже опускайся.
Сглотнув, скольжу ладошками вниз… Теперь под ними чувствуются рельефы великолепного пресса — заметно очерченные кубики, а сбоку прекрасно ощущаются прокачанные косые мышцы живота.
Я глажу их, будто прикасаюсь к живому божеству, и начинаю наслаждаться каждой прожитой секундой, мечтая растянуть этот трепетный миг как можно дольше.
— Руки на ягодицы! — неожиданно громко рявкает он, руша гипнотическую идиллию.
— На в-ваши? — таращу глаза.
— Не на свои же!
Поражаюсь такому приказу и грубому тону, но исполняю — боюсь разозлить.
— Возьми меня за попку! Сегодня разрешаю.
Завожу руки за мускулистую спину, мои ладони опускаются на пышный зад миллионера.
— О, да-д-а-а… Сожми. Сильно!
Сжимаю.
— И разотри.
Черт…
Не думала, что трогать мужскую попку это так приятно!
Мну её. Поглаживаю. Хорошенько натираю пеной. Даже не замечаю, как так быстро пьянею от восхитительных впечатлений и вхожу в кураж.
Мои руки уже уверенно и свободно исследуют шикарное, обнаженное мужское тело. Поражаюсь самой себе, но я быстро привыкаю к таким действиям.
Потому что против идеала женский мечтаний просто невозможно устоять. Даже скромной, застенчивой девственнице, которая никогда прежде не видела голых особ мужского пола в реале.
Не могу оторваться…
Прижимаюсь плоским животиком к завидным кубикам пресса, окончательно теряю себя.
Сама трусь, прижимаюсь кожей к коже, испытываю дичайшее удовольствие просто от того, какое невероятное тепло сейчас получаю от жара его литых мышц.
Внезапно Демьян ловит меня за подбородок, сдавливая пальцами. Заставляет смотреть строго на него. В тёмные, полыхающие серебряными бликами глаза настоящего, прожорливого хищника.
— Твоё дыхание участилось. А соски стали твердыми. — Демьян потерся грудью о мою грудь, сипло рыкнув. — Ты хочешь меня?
— Я… я-я-я..
Он не дает договорить, но я и не могу — заикаюсь от волнения. Демьян наклоняется и целует меня в губы, не выпуская и собственнической хватки. Наоборот, сильней сдавливает подбородок, почти до синяка, и сильней толкается членом между складок, ударяя головкой члена по клитору.
Не успеваю толком насладиться поцелуем, ведь время в момент, когда он обрушивает на меня свои губы, летит со скоростью кометы.
Он целует меня долго и жадно, с языком, но мне кажется, будто не больше трёх секунд, потому что Демьян хватает меня за запястье, и… быстро кладет мою ладошку на свой вздыбленный член, сжимая мою руку прямо на нём.
— Его тоже нужно помыть, как следует… — хрипло шепчет в мой рот, порочно облизывая нижнюю губу. — Выполняй.
Ноги сейчас сломаются!
Я едва держусь.
Дышу.
Стою.
Всё, что происходит со мной сейчас — сильнее всего на свете. Алаев начинает сам двигать моей рукой по своему потяжелевшему стволу, сжимая её сверху, продолжая исступленно меня целовать, при этом не забывая подрачивать.
Я ёрзаю на месте и сильно свожу ноги, чтобы унять поразительно быстро нарастающий и нарастающий мучительно-сладкий зуд.
Демьян торжествующе смеется, опять кусая мою нижнюю губу.
