Подхватив меня под попку, сажает сверху на себя, заставляя раскрыть ноги. Я сажусь прямо на его внушительный бугор, который плотно прижимается к клитору.
Я схожу с ума…
Я едва не получила оргазм.
Когда он тесно и жёстко прижался своим вздыбленным монстром к моим намокшим складочкам.
Черт…
Неужели он меня возьмёт?
Но это так неправильно.
Но мы не можем остановиться!
Сумасшествие какое-то!
Демьян целует меня с каким-то непередаваемым безумием. Покусывает мою, шею скользит вверх по ней языком и ловит мои губы. Набрасывается на них диким шакалом и берёт своё. Целует исступлённо, до боли, до жжения на губах, так, словно век женщин не видел.
Он сошёл с ума.
Завёлся.
Так дико, что его не остановить!
Не прерывая поцелуй, дёргает вверх футболку, получая доступ к груди. Накрывает ладонями обе вершинки, сжимая. Вместе с этим раскачивает меня на себе, потираясь возбуждённой плотью о мою промежность.
Я не понимаю в какой момент он оказывается внутри, нанизывая меня на свою великолепную длину. Меня всю окутало жаром, дрожью, лихорадкой жажды и безумия. Демьян дергает трусики в сторону и заполняет меня одним толчком, вонзаясь на всю длину.
Этот первый, рьяный толчок приводит меня в себя.
Всего лишь на секунду…
Заставляет вскрикнуть, распахнуть глаза, ногтями вонзится в мускулистую спину самого шикарного мужчины на свете.
— Демьян… Демьян… — я мычу, испытывая сильнейшее головокружение и эйфорию, как от наркотика, а он начинает двигаться быстрей, уверенней, раскачивая меня на себе. — Ты сошёл с ума…
— Да, я свихнулся! Блять! Я свихнулся от тебя, умом понимаю, что я идиот, но я не могу остановиться! Что же ты со мной делаешь… Рорииии!
Рори…
Как сладко.
Я заплакала от счастья!
Как сладко и отчаянно он прошептал моё имя, двигаясь внутри моего влажного лона и целуя моё ушко. Обхватил его губами, немного пососал, я захлебнулась в горячей неге и миллиардах волн мурашек, вихрем накрывших моё тело.
— Горячая… Ты там внутри очень горячая и мокрая! Ненавижу всё это, но ты сводишь меня с ума! Я хочу тебя без перерыва!
Толчок.
С щедрой, вкусной оттяжкой.
Мучительно медленное движение назад… И очередной рывок вперёд, до упора! С глухим, звонким шлепком.
Я почувствовала, как мои мышцы стали невероятно тугими, сжались вокруг его толстой длины и… запульсировали в бешеной эйфории, сокращаясь.
— Проклятье… Как ты хороша! Трахать бы тебя и трахать! Без остановки!
Демьян задвигался быстрей, покачивая бёдрами, а потом хрипло застонал, выплёскивая в меня сперму.
Мы кончили вместе. И вместе получили оргазм.
Дальше я ничего не помню. Оргазм был такой сильный, что меня словно смело гигантской волной цунами. Бросило в небытие. Я отключилась, лишившись всех сил. Но мне, впервые за несколько тяжёлых месяцев было так легко, сладко, беззаботно.
* * *
Я открыла глаза уже под утро, когда комнату наполнила слабая полоска света. Во всём теле, даже в мыслях, ощущалась непривычная лёгкость. Алаев был прав. Он выбрал действенный метод, как меня успокоить и расслабить мою нервную систему.
Перед глазами промелькнули обрывки вчерашней ночи.
Щёки вспыхнули румянцем.
Ох…
Как же так получилось?
Мы сорвались и забылись.
Адское безумие!
Демьян сидел на кровати и смотрел на меня. Серьёзным, потемневшим взглядом. Ждал, когда проснусь? И как долго он так сидит? Мурашки пронеслись вдоль позвоночника… Сейчас он был похож на опасного хищника. Лицо приобрело жёсткие, ледяные черты. На лбу появились складки. Он хмурился, прожигая меня насквозь, внимательно изучал.
— Почему ты врёшь?!
— Демьян… — я вздыхаю, приподнимаясь на локтях. Он вдруг бросается в атаку. Хватает меня за волосы, сжимая их в кулак.
— Ты не ответила на мой вопрос! Скажи мне… пожалуйста! Скажи правду! — дышит рвано и тяжело. Весь трясётся.
Я тоже трясусь.
Внутренне.
В моей душе сейчас творится конец света.
Как бы он меня не провоцировал… я не могу сказать правду. Я не знаю, какой будет его реакция! Рисковать я боюсь.
От отчаяния и невозможности найти верный выход, глаза опять наполнятся влагой.
Собрав все силы, шепчу:
— Ты меня просишь сказать именно так, потому что тебе хочется верить, что это не я… Но это я. Я сбила твою жену.
Не выдерживаю.
Из лёгких врывается надорванный всхлип.
Вот-вот я разревусь.
— Аш! Аврора!
Я пугаюсь, когда его вторая рука взлетает в воздух, сжимаясь в кулак, собираясь, встретиться с моим лицом. Но замирает.
Демьян пытается отдышаться. Успокоиться. Переключить внимание на что-то другое. Он хочет видеть свою правду, потому что я, кажется, стала ему небезразличной.
— Ты врёшь. Ты не могла… Не могла… — он лихорадочно затряс головой. Он просто пытается себя переубедить. Включает психологический механизм защиты — отрицание.
Зачем?
Неужели я для него значу что-то большее?
Поэтому он сейчас так закипел и… не желает принимать мои слова за правду.
Почти со злостью отталкивает меня от себя, поднимаясь на ноги. Поправляет штаны, натягивает через голову футболку, поворачиваясь в сторону двери.
— Тайна, всегда становиться явью. Имей ввиду…
Он уходит, хлопнув дверью. Больше ни разу не обернувшись.
Демьян что-то чувствует. Догадывается. Ведь его тёмно-серые глаза посветлели, и смотреть он стал на меня иначе. Особенно после того случая, когда я его спасла.
Вот я себя и сдала. Почти!
Но что я должна была делать!
Смотреть на то, как его травят? Как он умирает?
Я легла обратно на кровать, завернувшись в одеяло почти с головой.
Демьян ушел. Он так и не сказал мне, нашли ли они виновника? Но через пару часов пришёл незнакомый мужчина — следователь. Постучал в мою дверь, спрашивая разрешение войти. Представившись, всё мне рассказал, но перед этим задал несколько вопросов, опросив меня как единственную свидетельницу. В итоге, вынес вердикт.
— Мы провели расследование. Внимательно изучили записи с камер, опросили персонал, экстренно отправили в лабораторию еду на анализ, в итоге, факт того, что еда была отравлена, подтвердили.
