– Нет, … в том-то и дело, что ты ведешь себя как нормальный человек, но …ты же … не человек Дэвид, – осторожно произнесла она, со вздохом положив недоеденный бутерброд на место. – И ты, и я об этом знаем, и меня напрягает то, что ты прикидываешься, будто всё в порядке.
Он хмыкнул, разочарованно качая головой.
– А что значит быть человеком, Джесс? Расскажи мне, я хочу, чтобы ты назвала мне четкие и характеризующие отличия.
Джесс снова вздохнула, она понимала, к чему он клонит, но всё-таки решила привести свой веский и главный аргумент:
– Человек не может менять форму своего физического тела.
– Ага, … это всё? Я могу опротестовать и это, на протяжении всего эволюционного развития человечество сталкивалось с различными мутациями, и тем не менее люди, с измененной формой черепа, с зеркальным расположением внутренних органов, с шестью пальцами – все равно считались людьми. Так почему мы … монстры Джесс? Может, потому что ты столкнулась с этой правдой совершенно для себя неожиданно и поведение какого-то отдельного придурка, например Лиона, сложило у тебя такое искаженное отношение? Да, всё необычное настораживает, но почему ты не хочешь поверить, что не все ликаны чудовища? Ты же здесь из-за парня ликана?
– Ник не такой! – тут же смело возразила она. – Ему не нужно во что бы то ни стало продлить свой род, он не убивает людей, и меня бы никогда не дал в обиду.
– А я значит, такой? Откуда тебе вообще знать какой я? – с досадой произнес Дэвид.
Он сидел напротив. Поставив локти на стол и опустив подбородок на сцепленные пальцы, он внимательно смотрел на неё, и по этому серьёзному взгляду этих необычных глаз, Джесс почувствовала, что он действительно хочет понять её. – С чего ты вдруг решила, что я обязательно должен наброситься на тебя и изнасиловать, причём, наверное, в самой изощренной форме? Почему?
– Наверное потому что ты уже знаешь и видел, что пытался сделать Лион, потому что я до смерти напугана свалившимся на меня открытием, что некоторые парни обращаются в нечто ужасное, и что моя участь быть пленницей из-за каких-то долбанных хромосом! Потому что теперь я уже ничего не понимаю, и не знаю чего ожидать! – выпалила она, не сдержав свои эмоции, и набравшись сил, снова взглянула в эти глаза.
– А может, ещё и потому что Ник сказал тебе, что все альфы выродки? – Дэвид криво усмехнулся. – Не удивляйся, мне пришлось пощупать его память, поэтому я знаю всё, что он тебе говорил, и что говорила ему ты.
– Что значит «пощупал память»? – услышав о Нике, Джесс сразу же напряглась. А Дэвид, опустив взгляд, не спешил отвечать. Он задумчиво водил кончиком пальца по ободку своей чашки, словно там каким-то магическим образом должно было возникнуть изображение.
– Дэвид, что с Ником?
– С ним всё в порядке. Он вернулся с братом в Форт Гросс, думая, что ты улетела в Америку. Я уважаю себя за то, что всегда выполняю данное слово, – он поднял глаза. Его ресницы были такими же темными, как и волосы, но всё равно ободок в глазах казался чернее. Как два колечка мощных магнитов, в которые и смотреть было страшно, но и глаза отрывались с трудом. Джесс продолжала смотреть на него с застывшим вопросительным выражением на лице. И Дэвид, видимо, всё-таки решил объяснить:
– Альфы отличаются рядом особенностей. Одной из них считается способность контролировать сознание ликанов, связанных с тобой в стаю. Но лично я не люблю слово «стая». Я называю это семьей. Так вот, я могу устанавливать связь с ликаном, принимающим меня как своего вожака. Я могу видеть его воспоминания, ощущать его мысли и чувства. Мы становимся как одно целое. Если я захочу – я могу ощущать их всех одновременно, но на самом деле к этому я прибегаю крайне редко. Мне ни к чему ежеминутно копаться в головах моих друзей и верных мне членов семьи. Моя семья так же чувствует эту связь со мной. Мы можем находится друг от друга на расстоянии, но мы всё равно едины. Вот поэтому нас часто сравнивают с волчьими стаями. Лион так же чувствовал всех своих ликанов, поэтому он так быстро тебя вычислил. И когда я его убил – я был обязан перенять на себя связь и с его ликанами тоже. Теперь моя семья стала больше. Вот так я и прикоснулся к воспоминаниям Ника, прежде чем отпустить его.
Она выслушала его, и какое-то время молча собирая пальцем крошки, просто размышляла:
– А если кто-то не хочет быть в твоей стае? Что происходит с теми ликанами?
– Спорим, ты сейчас ожидаешь, что я отвечу – «я убиваю непокорных»? – его взгляд снова резко врезался в неё. – Некоторые альфы действительно так делают. Я же даю возможность уйти, но уходят единицы, потому что одиночками они погибают, а чтобы тебя приняли в другую стаю … семью нужно пройти через много испытаний. Поэтому в основном мы живем неизменными колониями на своих территориях.
– И почему же ты весь такой положительный?
– Да почему я должен быть зверем?! – Дэвид с удивлением стукнул ладонью по столу. – Альфа это не значит, что ты должен быть агрессивным, жестоким тираном. Иногда спокойное суждение и уравновешенность скрывают в себе куда большую силу.
– Ладно, задам вопрос, который меня мучает больше всего – что будет со мной?
Он взглянул на девушку перед ним, бледную и сжавшуюся словно пружинка, с сочувствием, а потом, снисходительно улыбнувшись, снова отвел глаза.
– Ты будешь жить в моей семье. Преемственность очень важна для меня, и ты это словно неожиданный подарок к Рождеству, и очень может быть, что я захочу иметь ребёнка, но … это произойдет не скоро.
Джесс опешила, затем морщинки на нахмурившемся лбу разгладились, и в глазах засветилась надежда, что возможно он отпустит её.
– В смысле? До какого-то времени я могу быть свободной?
– В смысле мою территорию ты покинуть не можешь, за тобой будут присматривать, мы будем общаться, но тебе ещё нужно подрасти и набраться ума.
Джессика замерла, ощущая, как её нижняя челюсть медленно опускается вниз.
– То есть, ты хочешь сказать, что я ещё маленькая, чтобы рожать детей, что меня будут мариновать в этой колонии до какого-то определенного срока, а потом используют по назначению?! – выдавила она.
– Только не нужно всё омрачать и утрировать, ладно? Никто тебя здесь обижать не собирается. Я не хочу, чтобы мать моего ребёнка была малообразованной малолеткой. Я даю тебе время, чтобы ты поняла кто такие ликаны. Что они тоже умеют радоваться, увлекаться, любить, что они тоже могут чувствовать боль, могут грустить и надеяться. Что по большому счёты мы ничем не отличаемся от людей, потому что мы тоже люди. Ты будешь готова, когда будешь всё это знать и понимать, и когда будешь видеть своё будущее рядом с ликанами.
– И сколько, по-твоему, должно уйти на это времени? – шепотом произнесла Джесс, с ужасом думая о том, что жизнь, которую она вела раньше – уже больше никогда с ней не пересечется.
– Лет пять минимум.
Не шевелясь, она смотрела на него своими распахнутыми глазами, которые темнели с каждой секундой всё больше.
