— Ты ведь будешь со мной, и если нас что-то не устроит — мы тут же уйдём, — Артур буквально вынул меня из машины сильными руками Баса.
Вы когда-нибудь наблюдали за только что пойманным диким зверем? Когда его грубо суют в клетку, выставляют на показ любопытной визжащей толпе? А мне как-то приходилось. Отец поймал на охоте двух лис. Одна из них, забившись в угол ощетинилась, готовая броситься на любого, кто сунется. Вторая наоборот, бросалась на клетку, кусая прутья с безумными глазами.
Так вот и я, словно одна из тех лисиц, смотрела на эту толпу безумными глазами, мечтая об одном — сбежать. Ах да, и я снова вцепилась в Артура мёртвой хваткой.
Мигающий, перекатывающийся всевозможными оттенками свет, музыка, танцующие люди, извивающиеся и трущиеся друг о друга. У барной стойки нет отбоя от желающих, свободных столиков тоже нет. Тусующаяся здесь в основном молодёжь уже наподдатая и поэтому взбудораженная. Кто-то орёт перекрикивая музыку, кто-то пьёт прямо из горла, кто-то целуется взасос. Мало кто здесь на кого обращает внимание, но здесь нет места таким диким со сломанной психикой созданиям как я. Мне кажется, что я слышу каждый звук, вижу каждый взгляд и замечаю каждую мелочь, а от громыхающего рока и оскалившихся улыбок вокруг — у меня вот-вот взорвётся череп.
У барной стойки музыка не так раздражительна, Артур заказал мне колы, продолжая держать меня за руку.
— Себастьян, душка, как я рада тебя видеть! — внезапно к телу Баса лезет обниматься какая-то девица, Артуру жутко это не нравится. Он пытается отклониться, но она всё равно вешается ему на шею. — Куда ты пропал? Джентльмены так не поступают, — в довершение она ещё и целует его в щёку, с укором приподняв выщипанные бровки.
Рядом с этой любвеобильной барышней с печальным лицом застыла ещё одна подруга, довольно миловидная девушка с большими карими глазами, которые она не сводит с Артура, думая, что это Бас. По её чувственной грустной улыбке, начинаю догадываться, что именно с этой девушкой у Баса что-то было. Артур, видимо, покопавшись в памяти Баса пытается выкрутиться из ситуации:
— Розали, Анна, как проводите время?
— Бас, может, поговорим уже наконец? — выдыхает печальная красотка Анна, глядя на Артура многозначительным взглядом. Даже мне уже всё ясно.
— Мне нечего тебе сказать, Анна. Тем более, это будет некрасиво выглядеть по отношению к моей девушке, — кивает он на меня. — Не думаю, что меня должны волновать чьи-то фантазии и обманутые ожидания.
Вообще-то Бас никогда не пользуется такой стальной отталкивающей интонацией. И девушку задела его холодность.
— Вот как? — в глазах Анны дрожат слёзы. Чем дольше она стоит рядом — тем сильнее меня начинает душить какое-то странное мерзкое чувство. — Тогда хотя бы познакомь нас! — бросила Анна, посмотрев на меня так, словно я украла и разбила её единственное счастье. — Можем даже выпить вместе и потанцевать, если вы не против! Как давно вы вместе?
— Мы против! — шиплю я, даже не пытаясь выглядеть дружелюбной. Меня снова накрывает безумной волной, эта брошенная подружка стала последней каплей. Во мне поднимается ярость, в таком состоянии я становлюсь опасной, это место гнетёт и раздражает. Слишком шумно, слишком много незнакомых людей, слишком много вокруг смеха…
…Я хотела вырваться и я вырвалась! На улице всё иначе, но мне всё ещё трудно успокоиться. Артур смотрит на меня и хмуриться.
— Это место … не для меня, — тяжело дыша, выдавливаю я, всхлипывая, оказавшись с ним наедине в каком-то переулке. — Теперь я чокнутая и дикая! … Смех в Манакре служил сигналом вызова, объявлением предстоящей схватки. … За улыбку могли легко избить, потому что более сильная стерва была не в духе. Приходилось улыбаться тайком, во время отбоя, но причин для улыбок было так мало, в основном они были злорадными. Мы не слушали такую музыку, только классику. Однажды меня даже пытались задушить под звуки Шопена. … Воспитанницы Манакра не имели вредных привычек употреблять спиртное и курить, но все они были чертовски жестокими. … Я боюсь, что никогда уже не стану нормальной! — закричала я.
— Ч-ч-ч, — прижав меня к стене, Артур сделал то, что погасило мой приступ паники. Он поцеловал меня.
И в этот момент мне так хотелось, чтобы губы Баса заглушили все мои тревоги, чтобы любимый парень был рядом со мной, и чтобы он был только моим. Поэтому я стала отвечать на поцелуи, утешая себя частичкой Баса. … Да … целовал Артур … и на этот раз я … осознавала происходящее.
— Ты всё ещё пахнешь пломбиром, — прошептал он, втягивая запах уголка моих губ. — Быть иной — не значит быть чокнутой. Ты необыкновенно сильная Шарлотта. Твоя душа глубока, как колодец, и пусть сейчас ты на его дне, но ты выберешься. Научишься улыбаться чужим людям и танцевать, хотя никогда не станешь такой, как они.
— Потому что я рождена каким-то там стражем?
— И это тоже, — Артур испытывающе сощурился, — Поехали отсюда. Время дать мне ответ Шарлотта. Ты знаешь, чего я добиваюсь.
Я кивнула. Но он не стал требовать ответа на месте. Чинно и спокойно мы сели в машину, и я только сейчас заметила, что Артур включает радио не прикасаясь к нему, заиграла какая-то лёгкая романтическая мелодия, видимо он давал мне ещё немного времени всё взвесить.
Место было потрясающим…. Я даже не догадывалась, что в нашем округе имеются подобные уголки. А промаявшийся триста лет призрак знал. …
С обрыва открывался вид на спящий каньон, внизу поблёскивала узкая речушка, а небо над головой, боже это небо …. Россыпи миллиардов звёзд.
Артур забрался на крышу машины, и я последовала его примеру.
— Жизнь так красива, Шарлотта, — задумчиво протянул Артур. — Только получив второй шанс, я стал придирчиво ценить многие моменты, которые в прошлом воспринимал как должное. Но они не имеют цены. Ветер, треплющий волосы, луч солнца, согревающий кожу, сладость глубокого вдоха на рассвете, падающая звезда, птичий гомон, шуршание шагов, прикосновение к спящей девушке — всё это означает, что ты жив.
— То есть теперешний владыка теней размяк, стал более сентиментальным, триста лет всё-таки имеет значение, — с лёгкой мстительностью бросила я.
— Я бы так не сказал. Я бы сказал, что открыв для себя новые грани наслаждения, я стал жить с жадностью, ещё упорнее отстаивать свои права и получать желаемое. Но назвать меня мягкосердечным, — фыркнув, Артур покачал головой.
— Но ведь ты же привязан к своим потомкам, к своей семье…
— Нынешние Корвины всего лишь прислуживают мне, они не моя семья! — резко оборвал он меня, тут же насупившись. Ну вот, рассветы любить научился, а от комплекса бога так и не избавился.
— Ты не можешь меня хотеть! — решительно перешла я к теме вопроса. — Это не поддаётся логике и идёт вразрез с вашими ведьмовскими правилами. Это только Бас, полюбив меня, стал для вашей мистической братии белой вороной. Но ты то не нянчился со мной в детстве, поэтому сердцем не прикипел, и ты прекрасно знаешь, чья кровь бежит в моих жилах и всё равно ставишь такие условия! Что это блажь колдуна? Вызов? Месть?
