— Теми сапогами, что ты купила в прошлом месяце? — ужаснулась подруга.
— Ага.
Мы помолчали.
— А он не может тебе помочь?
— Кто?
— Ну… Вамп.
— С какой это радости? Я даже в кофейне сегодня сама за себя платила. Вон в кошельке последняя пятерка осталась. Браун, займи, а? Стыдно признаваться, но домой не на что доехать.
Мари махнула рукой:
— Не переживай, конечно, займу. Но Вамп-то каков гад!
— Вообще-то это я гордую из себя начала строить…
Подруга осталась непреклонной:
— Да не выгораживай ты его. Он же за рулем был, когда вы в аварию попали? Значит, виноват.
С такой стороны рассмотреть ситуацию мне в голову не пришло. Это же как можно было припечатать рассветника. Да еще компенсацию за моральный и материальный ущерб потребовать. Все-таки прав был Хиро — дура и есть.
— Сапоги жалко. Я сама на них засматривалась, размера моего не было.
— Жалко, — согласно вздохнула за перегородкой Хоуп.
— Смит! — заорали мы с Мари хором. — Достала уже подслушивать!
Ответом нам было возмущенное молчание.
Раз премии все равно не светило, я решила уйти с работы вовремя. Вообще-то в нашем отделе это мало того что не принято, но с легкой руки На-Ма стало считаться за страшный грех. Даже если ты опаздываешь на электричку, которая ходит с периодичностью раз в час, это никого не волнует.
На глазах у ошеломленных коллег я вышла из кабинета, как только секундная стрелка больших офисных часов пересекла цифру двенадцать.
— Мисс Спэрроу! Мисс Спэрроу! Подождите! — Запыхавшийся охранник нагнал меня на выходе из стеклянной вертушки. — Вот, вам просили передать.
Он протянул мне коробку с отпечатанным логотипом «Терры» на картонных боках. Внутри лежали два шоколадных кекса в бумажных розетках и аккуратно сложенная вчетверо десятифунтовая банкнота.
В кои-то веки электричка на шесть двадцать ушла не без меня.
Прижимаясь лбом к холодному стеклу, я размышляла о том, где бы раздобыть денег. Мимо проносились дома пригорода, а перед моим мысленным взором сменяли одна другую картины кабалы под началом трио «ВеликиЭ».
Нет, не подумайте плохого. И мама, и Ба, и тетя Э — чудесные женщины, я люблю каждую из них. Это самые близкие мне люди. Но они ведьмы. И этим все сказано.
Электричка стоит на нашей станции ровно полминуты. За эти тридцать секунд мне надо успеть распихать локтями таких же как я бедолаг и выскочить на перрон, по возможности не оставив в вагоне рюкзак.
Давкаут не самый большой город нашего графства. Конечно, его не сравнить с Хоуксвилем или Фальконвилидж. Да и люди здесь не так богаты, как в восточном или южном предместье, но мне нравится. Душевно тут.
Подметающий перрон старик Мак-Робин отставил метлу и приложился к кепке.
— Доброго вечерочка, малышка Эла.
Он работал здешним смотрителем столько, сколько я себя помню. Коренастый, широкоплечий и совершенно лысый. Кажется, он совсем не изменился с тех пор, как я прибегала сюда пятилетней девчонкой поглазеть на проезжающие составы.
— Здравствуйте, дядя Патрик. Велосипед без меня никуда не уехал?
— Он порывался, но я его отговорил.
Этой шутке было уже лет двенадцать, если не больше, но нам с Патриком Мак-Робином она до сих пор не надоела.
Доехать до дома можно минут за двадцать, но сегодня к вечеру распогодилось, потеплело, да и солнце еще не село, так что я решила прогуляться.
Дорога на Спэрроу-хилл убегала в противоположную от Давкаута сторону, прыгая с холма на холм. Яркими пятнами среди травы попадались навстречу редкие деревья, еще не растерявшие окрашенную в багрянец листву, Солнце зависло над горизонтом, не торопясь за него нырнуть. Сладкий, не отравленный городским чадом воздух чуть горчил дымом далеких осенних костров.
Спэрроу-хилл спрятался меж двух холмов, отгородившись от мира кованой оградой парка, который при нашем полном попустительстве давно стал походить на обычный лес. Серая громада дома с рублеными очертаниями укрылась под красной черепичной крышей. Кто-то из предков пытался облагородить здание классическими колоннами, арками, балюстрадами и прочей чепухой, но, надо признаться, получилось у него не очень. Точно крестьянку одели в графское платье — вроде бы и красивое, и тетке по размеру, а не смотрится, хоть плачь.
Я свернула на гравийную дорогу, ныряющую с вершины холма в нашу рощу. Велосипед пошел тяжелее. Шуршащее поскрипывание гравия далеко разносилось под сенью деревьев, разбавляя тишину.
Боковую калитку перегородил прислоненный к ограде мопед. Восседающий на нем паренек внимательно следил за моим приближением. Когда я докатила велосипед до калитки, мальчишка поднялся. На вид ему было лет шестнадцать-семнадцать. Одного со мной роста. Худощавый, если не сказать тощий. Очень светлые волосы, забранные в короткий хвостик на затылке. Куча пирсинга в самых разных местах (на одном только правом ухе — семь сережек). Смазливая физиономия. А кроме всего прочего — потертые джинсы, гриндерсы и косуха.
В старших классах мне нравились такие бунтари. Юношеский максимализм, сами понимаете.
— Здрасте, мисс.
— Прием несовершеннолетних только в присутствии родителей, либо с их письменного разрешения, заверенного у нотариуса и участкового инквизитора, — проинформировала я парня вместо приветствия.
Он вынул руки из карманов.
— Не понял.
— Вы к ведьмам?
— Ну да.
— Записывались?
— Нет.
Я прислонила велосипед к ограде, сняла с багажника рюкзак и надела на плечи.
— Прием только по предварительной записи. Если вам нет еще двадцати одного года — зуб даю, вам еще нет, — для получения консультации нужно разрешение обоих родителей. Короче, молодой человек, вы пролетаете в любом случае. Поэтому подвиньте мопед и дайте пройти.
— Мисс, вы не поняли. У меня…
— Да-да, знаю — у вас важное дело. Поверьте, у всех обычно важные дела. Но у меня сегодня был мерзкий день. Отвратительно мерзкий день. И затягивать его, общаясь с вами, мне совершенно не хочется. Наверняка у вас есть визитка, там указан телефон. Позвоните и запишитесь. И не забудьте поставить в известность родителей.
Паренек схватил меня за рукав и развернул к себе.
— Мисс, это же я! — Он преданно смотрел на меня зелеными глазищами.
Я осторожно высвободила руку.
— Это вы. И?..
— Ну я, Виргиний! Помните?
Еще бы. Такое не забывается.
Глава 10
— Малыш?
