— Майкл Макарофф, — торжественно зачитала подруга, явно не рассчитывая на оживленный диалог с моей стороны.
В свою очередь я ждала только повода для беседы на интересующую меня тему.
— И по какой причине упокоился упомянутый тобой бедолага? Сердечный приступ? Автокатастрофа? Неосторожное обращение с магией?
— Утопление.
— Это что-то новенькое. Такого еще, кажется, в твоей коллекции не было.
— Эла!
— А что «Эла»? Заметь, не я этот разговор начала.
— Могла бы не поддерживать, — буркнула Мари.
Ну сейчас.
С самого утра мне не давало покоя ощущение неправильности той встречи на Малой Трибунальной. Не должно было существовать этого зомби. Умершие насильственным способом не подлежат поднятию и тем более общественным работам. В качестве исключения убитый может быть привлечен для дачи свидетельских показаний, да к тому же не покидая не то что кладбища — могилы.
Зомби вообще можно заделаться лишь двумя способами (я сейчас законные способы имею в виду). Первый — крупно задолжать магбанку. Второй — сдаться (за деньги, само собой, и немалые) в посмертную кабалу некроманту. Все. Больше вариантов нет. Конечно, в военное время возможна всеобщая мобилизация недавно умерших граждан, но Вторая магическая война, слава Создателю, уже шестьдесят лет как закончилась.
Поэтому в справке о смерти зятька дядюшки Берни в графе «причина», видимо, написано вовсе не «иссушение суккубом», а нечто куда более прозаичное. Вот бы посмотреть что. Так, из любопытства.
Конечно, можно допустить, что зятек продался некроманту, но, если меня спросить, вариант с магбанком выглядел куда достовернее. К тому же никто не мешал мне проверить свою теорию на практике.
— Слушай, а ты причину смерти в программу вводишь?
— С какого перепуга?
— А как тогда узнать, от чего клиент скопы… то есть преставился? Только из приостановлений?
Мари, не будь наивной, сразу поняла, что дело тут не чисто.
— Эла, а ты с какой целью интересуешься?
— Да так, любопытно…
Подруга вскинула бровь:
— Мне «правдоруба» достать?
Перспектива допроса с пристрастием не радовала.
— Доставай, — как можно небрежнее заметила я. — На-Ма увидит — вообще взбеленится. Мне правда всего лишь интересно, по какой причине у нас нынче мужское население «до тридцати» вымирает. То-то я все одна да одна.
Самый верный способ отвлечь Браун — поднять тему моей неустроенной личной жизни.
— Ты одна, потому что дура, — припечатала Мари. — Сколько я тебя на двойные свидания зазываю, а?
Я сделала вид, что страшно жалею об упущенной возможности. Хоуп благоразумно не лезла в наш разговор. Да и вообще, вернувшись с обеда, она была на редкость тиха и незаметна.
— Так зазываешь, значит. Может, я вообще… того… стесняюсь.
— Ты?.. — Браун задохнулась от возмущения. — Стесняешься?!
— А что? Если девушка из семьи потомственных ведьм, так все человеческое ей сразу чуждо?
— Ну, я не то хотела сказать…
— Люси! — крикнула я.
— Чего? — отозвалась та из противоположной от нас секции.
— Как думаешь, я стеснительная?
— Чего?! — вытаращилась на меня нарисовавшаяся в проходе Вине.
Чего да чего. Вот заладила. Неисправный пугач воров прямо. Вечно они у мамы сбоят при повторном заговоре.
— Браун считает, что я наглая, как фейри.
— Я такого не говорила! — запротестовала Мари.
— Но подразумевала.
— Ничего подобного! Вине, скажи ей!
— Да ну вас, сами разбирайтесь, — отмахнулась Люси. — Мне работать надо.
Коллега нырнула обратно в свою секцию, а мы с Мари снова остались с глазу на глаз.
— Так что ты с приостановлениями делаешь? — как ни в чем не бывало поинтересовалась я. — Подшиваешь куда-нибудь? Как их поглядеть?
Подруга молча протянула мне увесистую папку-регистратор.
Служебные записки о приостановлениях были подшиты по дате вступления в силу, поэтому отыскать нужную оказалось не так уж трудно. Как уже упоминалось выше, поднять зомби можно только в течение трех дней после смерти — за этот период клиентов у банка скончалось не так уж много. Тем более что приостановление с интересовавшей меня датой смерти так и вовсе было в единственном экземпляре.
Дэниэл Смит-Эванс. Двадцать шесть полных лет. Адрес регистрации: Ларквилидж, один «а», Спринг-стрит.
Вот как на самом деле звали зятя Бернарда Спэрроу. И умер он, по версии властей, от «летального приступа острой респираторной инфекции». Ну что ж, вполне благовидный предлог, звучащий намного пристойнее настоящей причины смерти.
Интересно, что бы на это сказала специальная инквизиторская комиссия по делам «возвращенцев с того света», особенно в свете того, что у суккуба остается влияние на поднятого мертвеца, а?
«Куда интереснее, как отреагировала бы эта комиссия на твое не лицензированное участие в сем неблаговидном деле. Не стоит вмешивать в дела семьи посторонних». — Бабушкин голос послышался мне столь отчетливо, что я невольно вздрогнула.
— Ты чего? — Мари бросила на меня взгляд через плечо.
Я поежилась:
— Да так. Почитала. Аж страшно как-то стало.
Подруга все поняла по-своему:
— Вот и я говорю, хватай мужика, пока еще есть кого. Последний раз спрашиваю: пойдешь с нами в «СноуВайт» в следующие выходные?
— А?.. — Не до конца осознавая, зачем мне это нужно, я запустила в программе выгрузку приостановленных договоров за последний месяц с разбивкой по датам и остаткам задолженности. — Ну да, пойду.
Мари опешила от моей покладистости.
— Правда?!
— Угу. Только скажи этому своему… как его там?
— Ричард Кларк.
— Вот ему самому. Пусть друга приведет посимпатичнее.
Подруга рассмеялась:
— Ты нашу службу безопасности видела? На красавчика, вроде Тэмаки Хиро, можешь не рассчитывать.
— Чтобы отхватить кого-то вроде Тэмаки Хиро, надо самой походить на шикарную Магдалену Клинтон, а не унылую Элеонору Спэрроу.
Хоуп не удержалась и вылезла из-за перегородки.
— А почему именно на Клинтон?
— Ну она… такая… — блеяла я, затрудняясь с описанием. — А я…
Вот как внятно и не подозрительно объяснить, почему я в данном случае назвала имя Магдалены?
— В первую очередь, не надо быть дурой. — Мари, как всегда, была безапелляционна. — А во вторую, просто необходимо тратить деньги на себя и шмотки. И краситься тоже лучше не забывать. Внутренняя красота, конечно, хорошо, но мужикам подавай что-нибудь более наглядное и доступное. Думаешь, пригласил бы меня Ричард, если бы я одевалась, как ты?
