— Что-то ты сегодня такая невеселая? — обнимая её в постели, проворковал Лионель, но Мидэя вдруг вспылила, в первый раз отвергнув его ласки.
— А ты представь, что я от усталости просто с ног валюсь! Бывает же такое! Пока ты браво разъезжаешь на лошади со своими побратимами, сверкая сбруей как начищенный таз — я с утра до ночи горбачусь на князя, чтоб ему пусто было! Где же вам знать о мозолях, когда всё подаётся на блюдце!
— Значит, ты считаешь, что мы кровопийцы и бездельники? — возмутился в свою очередь Лионель. — А то, что мы своими шкурами защищаем эту землю, и всех жителей княжества, разве не заслуживает почтения?! Мы обеспечиваем порядок в Фарасе, оберегаем границы от набегов, собираем подати и выслушиваем жалобы тех же простолюдинов! В любой день может снова начаться война и это нам придётся отдавать свои жизни, чтобы служанки и дальше могли беззаботно слоняться по замку и строить глазки стражникам!
— А кто просит вас мужчин воевать?! Можно всё решать и без кровожадных убийств! Вам просто нравится строить из себя героев, безнаказанно грабя бедняков, отбирая у них последнее, чтобы кормить никому ненужную армию безмозглых грубиянов!
— Ах, так?! Выходит, я тоже грубый и безмозглый?! Что ж ты тогда за меня так держишься, раз ты такая смелая и умная?! Посмотрел бы я, как ты звала на помощь воинов князя, если б на тебя напали грязные бродяги или разбойники. Пришлось бы, ноги им целовала бы за избавление, этим ненужным и безмозглым!
— Это я держусь за тебя?! Да это ты пользуешься мной, как своей собственностью, забавляясь, когда тебе вздумается! И всё одно — все вы бессердечные скоты, которых волнует только женское тело и вино! — в сердцах выпалила Мидэя ему в лицо.
— Ну и убирайся! — разозлившись, оттолкнул её Лионель. — Уходи! Найду себе тело поласковее и посговорчивее! Неблагодарная неумёха, которая даже не знает, как этим телом пользоваться!
Мидэя выскочила из его комнаты как ошпаренная, клокоча от злости и обиды. Рухнув посреди ночи на свой матрас в их маленькой с Милкой конуре, отвернувшись к стене, она лежала и громко сопела от беснующихся в ней чувств, не понимая, что с ней такое творится.
— Что стряслось-то? — проворчала сонная Милка.
— Разругалась с Лионелем! — процедила ей Мидэя.
— Бывает, сорятся-мирятся, подумаешь. Завтра снова будете словно голубки.
— Нет! Я очень сильно с ним поругалась! Я жутко зла на него и так просто я не передумаю! — решительно отрезала Мидэя.
Насупившись, и почти не разговаривая даже с Милкой, Мидэя ходила хмурая словно грозовая туча. И если других слуг в замке ещё как-то волновало прибытие послов и предстоящий тому приём — ей же не было никакого дела до каких-то там северян. Целиком и полностью она вдруг погрузилась с головой в свою обиду на Лионеля, который сегодня прошел мимо неё молча, словно она пустое место. И её просто трясло от зарвавшегося мужского самомнения, от женского бесправия и уклада, по законам, а вернее по каким беззакониям жили люди.
Мидэю и двух других самых миловидных служанок отправили прислуживать за столом во время пира. В своём мрачном настроении, Мидэя не обращала внимания на шумные разговоры, хохот и музыку, на всю эту общую суматоху и веселье, которое привезли с собой северные соседи. Прилежно исполняя свои обязанности, она лишь желала, чтобы этот день поскорее закончился, а эти рожи перестали мелькать у неё перед глазами.
И вдруг, огромные ручищи грубо схватившие её за талию — заставили Мидэю встрепенуться. Здоровенный рыжебородый посол усадив её к себе на колени, довольно оскалился:
— Какие у вас здесь водятся цыпочки! Вот бы мне такую! — заорал он. … Но затем резко осёкся. Острое, холодное лезвие кинжала почти упиралась ему в глаз.
— Не уберешь свои лапы, мужлан — будешь искать отсюда дорогу на ощупь, — прошипела ему Мидэя, сжимая свой кинжал.
Перекосившийся от такого оскорбления воин медленно убрал свои руки. Шум в зале тут же стих, а застигнутая Мидэя не знала, как ей быть дальше. Она поняла, что поддавшись эмоциям, совершила непростительную ошибку. Случайно её взгляд упал на Даната. Молодой князь злорадно усмехался. Этого хватило, чтобы её снова захлестнуло возмущение:
— Ваша светлость на это и рассчитывал, не так ли? — крикнула девушка, не сводя глаз с князя.
— Именно, — высокомерно кивнул тот, наслаждаясь происходящим. — Я знал, что ты поступишь именно так. По дикому, неосмотрительно. Я охотник, я знаю, как ведёт себя дичь.
Тогда резко развернувшись, Мидэя одним движением выплеснула на князя всё вино из кувшина:
— Весело, ваша светлость?! — бросила она в его ошарашенное лицо.
Реакция Даната была молниеносной! Кинувшись на девушку, и заломив ей руки, он повалил её на стол, сдавив запястья до невыносимой боли, заставляя выронить кинжал.
— Ты даже не представляешь, насколько мне весело, — прошептал он ей на ухо.
И тут на плечо князя легла тяжелая рука Лионеля:
— Отпусти её, Данат! — с угрозой выдавил рыцарь, и по его голосу было слышно, как сильно он разъярен. — Я сказал, убери руки, князь!!! — И Лионель резко ударил Даната. Один раз, потом второй.
Данат не оборонялся, бледнея, он отпустил захлебнувшуюся от боли Мидэю, и повернулся лицом к её защитнику:
— Стража! — закричал он, глядя другу прямо в глаза. — Бросить дерзкую служанку в яму, за то, что она посмела угрожать уважаемому послу! И заметь Лионель, я наказываю её только за это, а не за то, как твоя безродная девка, имеет наглость оскорблять меня, князя Фараса, перед нашими гостями! И я ни слова не говорю о том, что ты поднял на меня руку! — скрипя зубами, процедил Данат, дрожа от ярости.
— В яму?! — прорычал Лионель, играя желваками. — Её к бродягам?! А у тебя найдется там ещё одно местечко? — и подскочив к рыжебородому северянину, не ожидавшему подобного здоровяку, Лионель с размаху ударил того кулаком в лицо. — Ты лапал мою женщину, собака! — крикнул он, и ударил его снова, пока несколько друзей не оттащили его от посла, который тут же схватился за меч, подавая пример остальным северянам.
— Не надо оружия! — воскликнул Данат, перекрикивая шум, своим зычным властным голосом. — Поверьте, это всего лишь глупое недоразумение, оно не стоит того, чтобы благородные воины проливали свою кровь. Я приношу свои извинения за сэра Лионеля. Его накажут, как и его девчонку, не сомневайтесь. Некоторых из нас, такие глупости, как любовь делает слишком вспыльчивыми и безрассудными. Мне жаль, что один из моих рыцарей поддался этому помутнению. Подобное у нас пресекается строго. На трое суток в яму! Исполняйте, командор! — повелительно кивнул князь начальнику стражи. — Но посадите их в разные ямы!
За эти слова Лионель полоснул его холодным презрительным взглядом:
— Если с ней что-нибудь случится, я никогда не забуду, кто был тому виной! Не делай из меня своего врага, Данат!
Равнодушно выслушав его, Данат дал сигнал стражникам, и те потащили Мидэю и Лионелся к выходу.
