— Я тронут твоей заботой, друг мой, и я как прежде ратую за нашу дружбу, вот только Лионель вдруг решил пойти своей дорогой. Он сам сделал свой выбор, — проговорил Данат с укором.
— Вдруг? — возмущенно подал голос Лионель, резко обернувшись. — Ты что и вправду не понимаешь? … Я любил её. Хотя навряд ли, тебе это знакомо. И это были не скачки наперегонки и не трофей на турнире! Она была для меня чем-то большим, и ты это видел, но почему-то решил ревностно растоптать мои чувства, унизив при этом её и меня. И с этих пор я не горжусь нашей дружбой, уж не обессудь!
— Как знать, но и прощенья я просить не собираюсь, — выдавил Данат мрачнея. — Ты всего не знаешь. Она моё проклятье, — добавил он тише. — Дюк, с тебя сегодня хворост и костёр. В дозоре сегодня стоит Ринат, затем Фаромир, потом Хезер и Винс, который нас утром всех и подымет. У нас примерно дней восемь пути. Завтра нужно будет поохотиться, в этот раз мы взяли слишком мало провианта.
— И вовсе не взяли вина, что плохо, — проворчал Фин.
Дюк безуспешно пытался развести костёр, чертыхаясь и ползая на четвереньках перед кучей хвороста:
— Дрянной дождь размочил все ветки. Будь проклята эта погода! Все сырое, оно не будет гореть, — разочарованно проворчал он, оставляя эту затею.
— Но у неё же горит, — в пол голоса заметил ему Ринат, кивая в сторону девушки. — Значит, у служанки получилось, а у тебя вдруг нет?
— Если ты такой умный, возьми и попробуй сам! — тут же вспылил Дюк, зная, что сейчас на него посыплются насмешки.
— Ну же, Дюк, если ты не разожжешь этот проклятый костёр, тебе придётся самому нас согревать этой ночью! — захохотал Росс.
— Э нет, я отказываюсь, чтобы ко мне прижимался этот волосатый увалень! — бросил Фин. — Здесь рядом есть вариант получше!
— Вы заткнётесь в конце концов или нет?! — вдруг ни с того, ни с сего взорвался Данат. — Нет огня, значит уснем и так, не в первой! — и закутавшись в меховой плащ, молодой князь демонстративно улегся на сырой мох.
Но уснуть в этом влажном тумане было не так-то просто, особенно когда поблизости весело трещал костёр.
Мидэя сидела на покрывшемся мохом бревне, задумчиво бросая веточки в огонь. Со стороны рыцарей послышались осторожные шаги, повернув голову, она спокойно наблюдала, как из тумана к ней приближается один из воинов князя.
— Не прогонишь? — заглядывая ей в глаза, спросил высокий худощавый рыцарь, с надеждой кивая на бревно.
— Для того, у кого больные ноги такая погода настоящее наказание, — кивнула Мидэя. И расценив это как приглашение, Хезер уселся рядом с ней.
— Не буду удивляться, что ты об этом знаешь, спрошу только известно ли тебе, как от этой хвори можно избавиться? — его светло-серые глаза с любопытством рассматривали девушку. Она лишь сдержанно ему улыбнулась, встретившись с ним взглядом.
— Ноги просто так выворачивает, что порой хочется кого-то умолять отрубить мне эти нездоровые ходули, — продолжил Хезер. — Мне уж советовали натирать их каким-то зельем, напихивать в сапоги особую траву, только это мало помогает.
— Ещё бы, если ты вечно в сапогах, а сырость и холод теперь твои враги. Полностью можно излечится, если ты сменишь свою кочевую жизнь на оседлую, Хезер. Но облегчить боль я тебе помогу, стаскивай сапоги.
Услышав грудной, почти детский смех девушки, Данат резко вскочил, обливаясь потом.
— А где Хезер?
— Наш Хезер переметнулся туда, где теплее, — сонно пробормотал ему в ответ Ринат.
— Послушайте, там, у костра места хватит для всех, что мы здесь дрожим, словно последние идиоты? — предложил Винс, не скрывая, что завидует Хезеру и сам не прочь погреть свои косточки.
— Если ещё хоть кто-то двинется в ту сторону — можете сразу зачислить себя к моим недругам, а с недоумком Хезером я ещё разберусь! — процедил Данат.
Наутро, по сигналу Винса рыцари снова вскочили на коней.
— Ну, что согрелся, неженка? — полный пренебрежения, Данат обернулся к Хезеру. — За своё отступничество следующую ночь будешь один стоять в дозоре.
— А может, мне ещё и зад тебе подтирать? — взвился ни с того ни с сего обычно такой спокойный Хезер. — Ты в своём уме, Данат, какое ещё отступничество?! Из-за твоей спеси и всех этих ваших амурных дел я не могу быть врагом самому себе! В кои-то веки я вчера уснул без этой жуткой боли в ногах! И я в отличие от некоторых, ничего плохого этой девушке не делал, поэтому она мне не враг!
— О, теперь ведьме на крючок попался мой бедный Хезер! — с поддевающей иронией зло протянул Данат. — Значит, я не ошибался, утверждая, что у каждого из нас есть своя цена!
— Не думаю, что она ведьма, Данат. И ты злишься на неё не из-за этого! — многозначительно взглянул на него Хезер.
— Она тебя там, что всю ночь обучала особой прозорливости?
— Представь себе князь, впервые возле меня спала девушка, которую я не пытался уложить рядом с собой! — не на шутку начинал злиться Хезер. — Такое бывает, знаешь ли, помнится, мой дед называл это благородством или благочестием!
— Мне показалось или в голосе моего друга, который ни на шаг не отставал от меня ни в бою, ни в разгулах, я слышу осуждение?
— Скажу тебе так, Данат — у меня есть особое чутье, ты знаешь, я вижу нутро людское.
— Особенно женское! — перебил его Винс.
— Не лезь, дай договорить! Мне сразу бросается в глаза, если девушка легкодоступна, или корчит из себя недотрогу, или она пустоголовая простушка, или же кто нечист на руку или пускает пыль в глаза — я таких за милю чую. Но Мидэя. … Вы можете смеяться, но это воин! Хрупка, но в ней стальной стержень, нежный цветок, но с иного боку — упрямая лиана, которая цепляется за жизнь своими ползучими корнями. У этой девушки есть какая-то цель, но зла в ней определенно нет!
— Да ты, Хезер, прям поэт. А может, и он ведьмак, а Данат?! — подал голос Лионель, — Давай клеймить каждого, кто мыслит иначе и поступает по-своему. Возьми и сожги всех неугодных тебе, только боюсь, один останешься, и станешь ещё более неистовым безумцем.
Но в ответ Данат лишь раздраженно мотнул головой, пришпорив коня.
Узкая, извилистая тропа вдоль скалистого утёса пролегла почти у обрыва. На ней с трудом могли разъехаться две лошади, а о повозке и говорить было нечего, дорога была слишком опасна, а потому заброшена. Было видно, что путников тут не встречалось уже очень давно, ни следов обуви, ни копыт, из узких расщелин торчала сухая трава, а кое-где лошадям приходилось даже пробираться через обвалившиеся камни. Внизу неслась быстрая горная река. Такой путь для путешественников грозил если не опасностью и гибелью, то неожиданными препятствиями уж точно.
…Мидэя не могла этого предвидеть. Что-то испугало её лошадь, возможно животное заметило змею, но кобыла, вдруг встав на дыбы, рванула в сторону, еле успев повернуть у обрыва. Мидэя насилу удержалась в седле, неудачно крутанувшись, хватаясь за поводья, а вот её котомка полетела вниз.
